Ведь я этого достойна
Шрифт:
— А какие у тебя друзья? — спросил Нейт, присосавшись к косячку. Марихуана была ничего и казалась еще лучше оттого, что некоторое время ему пришлось обходиться без нее.
— У меня больше нет друзей, — ответила Джорджи. — Они все забили на меня, потому что у меня не все дома.
Нейт положил ей на голову руку и начал перебирать ее волосы. У нее были роскошные, невероятно мягкие волосы.
— Я постоянно тусовался с этими тремя пар нями из своего класса, — сказал он, имея в виду Джереми, Энтони и Чарли. — Но несколько дней у меня не было
— Это то, что Джеки называет негативной дружбой. Позитивная — это, когда ты прикалываешься с ними, создаешь что-то вместе с ними, например: печешь печенье, делаешь коллажи и лазаешь по горам.
— Я твой друг, — тихо предложил Нейт. Джорджи потерла головой о его ногу.
— Я знаю. — Под ее облегающей белой футболкой вверх-вниз дергались не такие уж маленькие груди. — Хочешь, испечем печенье?
Нейт приподнимал пальцами локоны ее волос и отпускал их, и прядь за прядью они падали к нему на колени. У Блэр тоже были длинные волосы, но не настолько гладкие и шелковистые, как у Джорджи. Прикольно, что все девчонки такие разные.
— Можно, я тебя поцелую? — спросил он, хотя вовсе не хотел, чтобы его просьба звучала так формально.
— Ладно, — прошептала Джорджи.
Нейт наклонился, провел губами по ее носу, подбородку и, наконец, губам. Она тут же ответила на его поцелуй, затем поднялась и легла, опершись на локти.
— Это то, что Джеки называет «способствовать пристрастию»: ты делаешь что-то, от чего ты чувствуешь себя хорошо только временно, вместо того чтобы «залечивать раны».
Нейт пожал плечами:
— Почему же это временно?
Он показал на световой люк, который был полностью засыпан снегом:
— Я никуда не тороплюсь.
Джорджи встала и удалилась в ванную. Нейт слышал, как открылась дверца шкафчика, как зазвенели пузырьки с таблетками, как побежала вода. Затем она вышла с зубной щеткой во рту, ее светло-карие глаза так светились, как будто на нее снизошло прозрение или, по крайней мере, посетила какая-то хорошая мысль.
— Там на чердаке есть старая коляска. Мы можем пойти и посидеть в ней, — объявила она с полным ртом зубной пасты.
Она ушла в ванную, чтобы сплюнуть, и вернулась назад, протягивая Нейту свою бледную руку:
— Ты идешь?
Нейт встал и взял ее за руку. Его тело возбудилось от травы и гладкой кожи Джорджи. Все, чего он по-настоящему хотел, это целовать ее еще и еще.
— Можно мне поспособствовать своей страсти? — спросил он, находясь под хорошим кайфом.
Джорджи приподняла свою узкую бровь и облизала губы:
— Я бы даже разрешила Тебе залечить мне раны.
Нейт криво улыбнулся, как часто улыбаются обкумаренные чуваки. Кто знал, что эта дурацкая болтовня на курсе реабилитации окажется таким отпадом.
Тела и ты
— У меня рука устала, — пожаловалась Дженни Элиз, закончив с ее головой и шеей. — Дорисую остальное завтра.
— Дай посмотреть, — приподнимаясь,
— Здорово, — сказала Элиз, искоса взирая на холст. — Но почему лицо зеленое?
Дженни ненавидела, когда люди задавали ей вопросы о творчестве. Она не знала, почему она делала то, что делала. Ей просто так хотелось. А ее отец всегда говорил: «Художник не должен никому ничего объяснять».
— Потому что у меня было зеленое настроение, — ответила она раздраженно.
— Зеленый — мой любимый-цвет, — радостно отозвалась Элиз.
Она натянула водолазку и трусы, оставив лифчик и джинсы на полу.
— Ух ты, у меня тоже такая есть! — взвизгнула Элиз, показывая на толстую книгу в мягком переплете, которая стояла на полке за телевизором. Она подошла к полке и достала книгу.
— Совсем новая. Ты никогда ее не читала? Дженни откусила печенье и прочитала название на корешке: «Это мое тело».
— Отец купил ее мне в прошлом году. Он, наверное, думал, что если я прочитаю ее, то буду знать о сексе все, и ему не придется мне ничего рассказывать. Может быть, и стоило ее полистать.
— Неужели ты никогда не смотрела ее? Кое-что в ней представлено очень даже наглядно.
Дженни об этом ничего не знала. Она сразу отправила книгу на полку за телевизор, где уже стояли и другие подаренные отцом книги, которые она никогда не собиралась читать: «Дышащая комната, или Как жить буддисту творчески», «Секретная семерка Мао: женщины в тени Мао», «Поиски дракона в себе, или В чем состоит твое искусство».
— Что ты имеешь в виду под словом «наглядно»? — заинтересовалась Дженни.
Элиз положила книгу на потертый кожаный диван и села, театрально закинув ногу на ногу.
— Я тебе покажу. — И открыла книгу. Дженни расположилась рядом, наклонившись поближе, чтобы было лучше видно.
Сначала Элиз открыла иллюстрацию, на которой были изображены женщина на четвереньках и лежащий под ней мужчина. Книга была написана в семидесятые годы, с тех пор текст был обновлен, иллюстрации остались прежними. Мужчина был с волосами до плеч и бородой, еще и с бусами. Его член был у нее во рту. Девчонки разразились смехом.
«Ухты!»
— Я же тебе говорила, — сказала Элиз, довольная тем, что именно она обнаружила такое.
— Как жаль, что я раньше этого не видела, — воскликнула Дженни, вырвала книгу у Элиз и пролистала вперед.
— Вот блин! — сказала она, раскрыв рот от удивления. На картине была та же пара, но в другой позиции. Член патлатого парня все еще находился во рту у женщины, только на этот раз она лежала рядом с ним, а ее ноги обхватывали его голову так, что он мог делать то же самое и с ней. Дженни даже не знала этому названия.