Ведите себя правильно
Шрифт:
— Восемнадцать лет назад, я думаю.
— Вы что-то знаете, Роберт?
— Я о многом догадываюсь. Но догадки к делу не пришьёшь. Пойдёмте отсюда, нам надо мальчика искать.
Когда мы выбрались обратно в кладовку, полицейский закрыл люк, посмотрел на него с непроницаемым выражением искусственного лица и спросил:
— Значит, говорите, под каждым домом?
— Так мне сказали.
— Интересный тут… исторический бэкграунд.
— Везде интересный. Просто надо знать, куда смотреть.
***
Клушатник встретил меня неодобрительным
— Спасибо, дальше я сам, — отстранил я девушку во избежание жертв и разрушений.
— Какое им дело, почему я не в школе? — прошипела она. — Пусть за своими кретинами смотрят! Они у них в школу ходят только покурить в туалете.
— Я сам обслужу дам, а ты сходи пока в лавку за платьем.
— Ох, как же жалко денег, босс!
— Верю. Но надо.
— И ведь что обидно, скорее всего, этот учебный год будет очень коротким. Получается, что деньги на платье я просто выброшу нафиг.
— Относись к этому, как к инвестиции. Может быть, ты в этом платье замуж выходить будешь.
— Скорее, меня в нём похоронят, босс.
Клушатник поглощает выпечку, пьёт кофе и слушает радио.
— …Мы все поддержим тебя, все поможем, — интонации в псевдодиректорском голосе такие приторные, что уши склеиваются. — Ты станешь примером для остальных. Просто веди себя правильно.
— Примером в чём? — мрачно спрашивает владелец таверны.
Этих двоих и ещё пару персонажей я узнаю уверенно, остальные для меня сливаются в звуковой фон. Но дамы наверняка следят за сюжетом внимательнее.
— В том, что никогда не поздно уничтожить отродье.
— Ей семнадцать лет, и она не сделала ничего плохого.
— Она отродье.
— Даже если так, и что? От неё нет никакого вреда. Она ничем не отличается от остальных детей.
— Сейчас — да. Но что будет, если она станет взрослой?
— Думаю, ничего особенного. Выйдет замуж, родит детей…
— Ты сам себя слышишь, друг? Отродье! Детей! Каких детей? Тех, что находят в корзинках, сплетённых из озёрной травы, осенней ночью на пороге дома? Как много уже тех, кто не повёл себя правильно? Как много таких, как ты?
— Не знаю.
— А я скажу тебе — их много. Они уже семнадцать лет растут среди нас. И только те, кого они выбрали родителями, знают об этом. Знают, но не говорят! Знают, но делают вид! И знаешь, почему?
— Почему?
— Потому что твоя, якобы, «дочь» всё ещё ходит
***
— Вы должны сказать ей! — возмущённо ворвалась в бар Ведьмочка Кофе.
Девушка пылает праведным негодованием, отчего разрумянилась и стала необычайно мила. Панк за моей спиной поставил на пол пивную кегу, шумно вздохнул и сглотнул слюну:
— Рили отпад герла, чел…
Блонда тянет за руку Швабру, которая имеет вид даже более унылый и несчастный чем обычно.
— Скажите же ей!
— Что сказать?
— Что она должна, просто обязана купить то платье!
— Я уже купила платье, — возражает хмуро Швабра.
— Это не платье! Это гадкая уродливая тряпка!
— Значит, мы просто созданы друг для друга.
— Боже мой, в кои-то веки в лавке нашлось что-то твоего размера, что-то, что тебе идёт, что-то, в чем ты отлично выглядишь, и ты вместо него покупаешь какое-то рубище?
— Оно дешевле. В пять раз.
— Его кто-то уже носил!
— Не придётся разнашивать.
— Оно на кого-то с грудью пятый номер!
— Буду носить там тетради. Чтобы в них не насрали снова.
— Боже, я этого просто не понимаю! — всплёскивает руками блонда. — Это такой шанс!
— Шанс на что? — зло спрашивает Швабра. — Ты веришь, что в том платье я услышу что-то кроме: «Смотрите, что нацепила эта уродина! Думает, что её примут за нормальную? Вот же идиотка!» А потом мне выльют клей на юбку и подпалят подол, чтобы знала своё место. Я не хочу быть идиоткой за такие деньги.
— Да причём тут школа! Ты должна надевать это платье и стоять у зеркала. Ты не должна стоять у зеркала ни в чём, кроме этого платья! Ты должна смотреть на девушку в зеркале и думать: «Блин, да я же офигенная, как я этого не видела раньше?» Это платье изменит твою жизнь, поверь мне.
— Мою жизнь изменит только одно, — жёстко сказала Швабра. — И ты знаешь, что это. Но на это нужны деньги. И я не буду их тратить ни на что другое.
— Даже ради меня?
— Это нечестный приём.
— Я готова на любые, лишь бы ты его купила. Ну, скажите же ей! — блонда умоляюще уставилась на меня.
— Дресс-код в нашем трудовом договоре не прописан, — покачал головой я, — уборщица может выходить на работу в любой одежде, лишь бы она была чистой и не оскорбляла общественную нравственность.