Ведите себя прилично, Арчибальд!

Эксбрайя Шарль

— Я согласился поговорить с мистером Лаудхэмом, но это не значит, что я готов принять его предложение.

— И к чему все это лицемерие?

— Такое, как вы говорите, лицемерие в порядочном обществе называется соблюдением приличий.

Терри совсем скис и тщетно ломал голову, каким образом приступить к самому главному.

— Вы меня очень смущаете, сэр Арчибальд…

— Правда? И однако я, кажется, нисколько не мешал вам, когда вы решили поухаживать за моей женой.

— В таком случае я просто не знаю, как вам объяснить…

— Что

именно?

— …какие чувства связывают нас с Рут… то есть с леди Лаудер…

Баронет вставил в глаз монокль и недоуменно воззрился на собеседника.

— Простите за банальность, но нахальства вам не занимать, мистер Лаудхэм! И вы смеете говорить о своих чувствах мне? Согласитесь, что подобные речи по меньшей мере удивительны и могут шокировать кого угодно… Рут, дорогая, вы только представьте себе выражение лица мамы, если бы она нас сейчас увидела!

Лаудхэм лишь руками развел от бессилия:

— Ничего не понимаю!

Зато Рут поняла, что настал ее черед ринуться в бой.

— Не знаю, что за игру вы затеяли, Арчибальд, но раз вы не даете Терри объясниться, я сама расставлю точки над i! Мы с вами друг друга не любим. Наш брак был ошибкой. Последние испытания окончательно открыли мне глаза: вы не соответствуете моим представлениям о мужчине как надежном спутнике жизни, готовом в любую минуту биться насмерть за то, во что верит! Вы же и пальцем не способны шевельнуть, не узнав предварительно мнения своей мамочки! Поэтому я прошу вас отпустить меня и дать слово, что сразу по возвращении в Лондон мы разведемся и я получу возможность, выйдя замуж за Терри Лаудхэма, уехать в Дорсет.

Рут говорила с таким пылом, что, когда она умолкла, тишина показалась особенно гнетущей.

— Во-первых, дорогая, позвольте мне исправить вашу излюбленную ошибку, — спокойно отозвался баронет. — Вы, несомненно, меня не любите, но о себе я бы этого никак не сказал. Что же касается развода, то я категорически говорю «нет»!

— Вы не имеете права так поступать! — в бешенстве закричала молодая женщина. — Но почему? Почему?

— Просто я полагаю, что мистер Лаудхэм недостоин вас.

Терри угрожающе надвинулся на Лаудера:

— Думайте, что говорите, сэр Арчибальд!

— Я и так все тщательно обдумал, можете не сомневаться. Зачем вы придумали, будто ферму «Три березы» оставил вам в наследство дядя, хотя сами же купили в начале этого года, обратившись за посредничеством к дорсетскому нотариусу Эдварду Грэму?

— Кто вам позволил совать нос в мои дела, а?

— Мне хотелось лучше узнать будущего мужа моей супруги. Разве это не естественно?

— Какая разница, купил Терри эту ферму или получил в наследство? — возмутилась Рут.

— Мне всегда любопытно выяснить, зачем человек лжет, не имея на то видимых причин.

Только сейчас леди Лаудер вдруг заметила, как сильно изменились и тон, и поведение ее мужа. Молодая женщина смутилась и даже слегка струхнула, а в ее душу закралось подозрение, что происходит нечто непонятное,

но очень и очень важное. Баронет вынул монокль и, аккуратно протерев платочком, вернул на место. Рут и Терри как завороженные следили за каждым его движением.

— И вот, дорогая, я пришел к выводу, что ваш донжуан секретных служб сочинил эту басню не просто так, а с очевидным намерением скрыть какие-то махинации. Поэтому я позволил себе обратиться в Лондон, к достаточно высокопоставленным друзьям, которые, хоть и не служат в МИ-пять, все же располагают собственными источниками информации. Простите, Рут, если я обманул вас, сказав, что хочу позвонить маме.

Подобные хитрость и двуличие со стороны наивного, не приспособленного к жизни баронета настолько потрясли Рут, что она предпочла промолчать.

— У вас солидный счет в «Маркет Дерхэм бэнк», в Эксетере, мистер Лаудхэм. Год назад там лежали крохи — всего двести пятьдесят семь фунтов, зато теперь — больше двадцати тысяч!

Лоб Терри покрылся испариной.

— Мерзавец! — прорычал он.

А сэр Арчибальд, словно не заметив оскорбления, продолжал:

— Дорогая моя, вашему милому надо бы последить за своим лексиконом… Итак, мистер Лаудхэм, мы остановились на том, что ваш счет в банке начал разбухать как раз в тот момент, когда на наших венгерских агентов обрушились всевозможные беды…

— Да замолчите вы или нет, черт бы вас побрал?

У Рут закружилась голова.

— Что означают эти фокусы с банковскими счетами, Арчибальд? — вдруг охрипшим голосом спросила она.

— Только то, что перед вами убийца Эннабель Вулер, Малькольма Райхоупа, вашего друга Лукана и, косвенно, сапожника Крукеля — короче говоря, всех агентов, погибших за последний год.

— Неправда! — в отчаянии закричала молодая женщина. — Терри, ну скажите же ему сами, что это нелепость!

— Разумеется, нелепость!

При всем своем смятении Рут почувствовала, что в голосе Лаудхэма не хватает уверенности, и все ее существо сжалось от страшного предчувствия. Меж тем сэр Арчибальд по-прежнему спокойно продолжал:

— Напрасно вы так серьезно восприняли мнение леди Лаудер насчет моих умственных способностей. Уже в Граце, когда вы изо всех сил старались привлечь мое внимание к своему маскарадному костюму, я заподозрил неладное. Вам, право же, не стоило так откровенно паясничать.

К Терри Лаудхэму постепенно возвращалось хладнокровие.

— Да вы совсем рехнулись! Какого черта я стал бы нарочно валять дурака?

— Просто вы хотели показать, что вынуждены срочно бежать переодеваться и, следовательно, не замешаны в убийстве Крукеля, а заодно и моей жены. Между прочим, полагаю, что мало-мальски стоящий агент МИ-пять не стал бы устраивать такой глупый маскарад. Честное слово, вы, кажется, принимали нас с леди Лаудер за полных идиотов.

— Ага, после дурацких обвинений вы еще вздумали давать мне уроки?

— Он хотел меня убить… — как потерянная, пробормотала Рут.