Ведьма Агнета. Практическая магия и нечисть по соседству

Потапова Евгения Владимировна

– Сейчас я коз подою. Да и Саша обещал утром зайти, – ответила я.

– Коз подоишь потом. Сашка твой не придет, он церкву охраняет. Платок на бошку натяни и юбку в пол, – дала она указания.

Я пошла переодеться и захватила куличи, яйца и конфеты. Она загнала свой мотоцикл ко мне во двор, и мы отправились с ней в местную церковь.

Пасха

Матрена для своего возраста довольно бойко вышагивала. До церкви нужно было идти минут двадцать. Мы разговаривали по дороге.

– Ты крестик надела? –

спросила она.

– Угу, только я не помню, как креститься, – ответила я и покраснела.

– Я тебе там покажу.

Она притормозила, и мы остановились.

– Бадик давай, – сказала она коловерше.

Тот вытащил из пасти трость и отдал старушке. Со стороны чертенка не было видно и казалось, что бабулька вытаскивает палку из-за спины, как Скай Уокер джедайский меч. Я хихикнула.

– Чего ржешь, как лошадь? – буркнула она недовольно.

– Ой, я не знала, что в чертенке помещаются такие большие предметы.

Я стала его внимательно разглядывать и почесала ему шейку, где, оказывается, находился небольшой зоб-мешок. Он застеснялся и захихикал.

– Смотри-ка чего, а ты ему нравишься, и дотронуться до него можешь, – по-доброму буркнула Матрена. – Обычно он никого не жалует и укусить еще может.

– И сильно? – удивилась я.

– А то.

Чертик ощерился и обнажил ровный ряд остреньких мелких зубов. Потом стал серьезным и снова улыбнулся: теперь его пасть была похожа на звериную: клыки, резцы. Снова прикрыл рот, а когда открыл, то из него вывалился змеиный язык и такие же два зубика.

– Ну, все, хватит баловаться, – бабулька щелкнула его в лоб.

Он надулся и отвернулся от нас, продемонстрировав замечательный хвостик с кисточкой.

– Я не знала, что вы плохо ходите и вам нужен бадик, – сказала участливо я.

– Бадик для старушки – это не способ передвижения, это орудие борьбы, – ответила она и гордо потрясла тростью.

– И тележка туда же? – спросила я и рассмеялась.

– А как же. Тебе ни разу по ногам тележкой не прокатывались? – поинтересовалась она и хитро прищурилась.

– Ну-у-у, бывало. Еще и пихнуть ухитряются, – ответила я.

– А ты в ответ пихни, наступили – в ответ наступи. Особенно это церкви касается, часто некоторые граждане и гражданки негражданской наружности там свои нехорошие делишки проворачивают.

– Ну, это же нехорошо, это неправильно, нельзя так, – ответила я.

– Церква – это источник силы, и если умеешь им пользоваться, то и все твои задумки получаться будут, неважно, хорошие они или плохие в общечеловеческом смысле. Это как родник, из которого люди воду набирают, можно набрать воды попить, а можно и ноги там помыть, – ответила она.

Ну вот, как-то неприятно все это было слышать, хотя я и встречалась с колдовством в церкви, и люди не благости у Бога просили, а у прихожан счастье и здоровье забирали. Как-то бабулька – божий одуванчик тщательно вокруг меня веником мела и что-то себе под нос бубнила. Она метет, а я за веником кругом поворачиваюсь и смотрю на нее так внимательно. Почуяла старая, что что-то неладно и глаза на меня поднимает.

Рот от радости перекосился, смотрит на меня злобно. А у меня в голове вертится: «Что мое – остается со мной, что твое – остается тебе». И так до тех пор, пока она не скрылась из виду. Спиной назад от меня пятилась.

– Чего затихла? – ткнула меня локтем Матрена. – А ли видела чего в церкви?

– Да так, свечи поставила и стояла иконы рассматривала, тут одна старушка подлетает и давай свечки тушить да выдергивать, – ответила я.

– А ты чего сделала, сказала? – поинтересовалась она.

– Ничего, просто на нее смотрела ошалевшим взглядом. Она повернулась, смотрит на меня: «Ой, вы только свечу поставили, а я затушила? Извините, простите». Назад все зажгла и дрожащими руками все поставила, часть свечек уронила.

– Твою-то не затушила?

– Не успела.

– И то хорошо, и то ладно.

Мы подошли к церкви. С трех сторон бежали бабка Нина, какая-то тетка неопределенного возраста и баба молодая.

– Вот они уже, кумушки, несутся. Смотри, что сейчас будет, – сказала Матрена и облокотилась на свою палку, чтобы лучше все рассмотреть. Ей только попкорна в руки не хватало. – Жаль, в этом году Полунощницу отменили из-за вируса проклятого, там еще веселей бывает.

Все три бабенки оказались одновременно у дверей церкви. Но ни одна из них не успела схватиться за ручку двери. Они начали отпихивать и оттаскивать друг друга, не давая возможности подойти к заветной цели. Ко мне подошел Саша, чмокнул в щечку.

– Доброе утро, моя хорошая. Христос воскрес, бабушка Матрена и Агнета.

– Воистину воскрес, – ответили мы хором, и бабулька сунула ему в руки яйцо и конфеты.

– Ну, чего стоишь, на милую свою любуешься, иди окаянных разними, – сказала Матрена.

– Подожду немного. Они каждый год тут дерутся. Что-то Елены Сергеевны не видно? Той старушки с фингалом под глазом, – пояснил участковый.

– А она тоже того самого? – удивилась я.

– Нет, она в приметы верит, ну и подраться, и поскандалить любит. Заболела она, дома сидит. Снова с соседкой поругалась, ну и со злости себе на ногу кирпич уронила, хотела в нее бросить. Пальцы сломала, теперь в гипсе, может, и пришкандыляет на костылях, – ответила Матрена, наблюдая, как обычная потасовка перерастает в драку.

Из-за двери выглянул новый батюшка, посмотреть, что же там происходит. – Ну все, Сашок, твой выход, – подтолкнула она мужчину в спину. – Ну и наш с тобой, Агнета, – сказала бабулька и поволокла меня к двери. – Берешь за одну ручку двери, а я за другую и открываем ее вместе, – инструктировала она меня.

– А не служители ее должны открывать? – спросила я.

– Сегодня мы с тобой за них, – усмехнулась она, ловко огибая свалку из теток и разнимающего их Сашу.

Тут бабка Нина увидела нас и ринулась в бой. Но Матрена была проворнее и подсекла ее своим бадиком так, что та споткнулась и упала на своих товарок. Одновременно с бабкой Матреной открыли двери. Я обернулась, коловерша сидел на голове бабки Нины и плел из ее волос косички.