Ведьма без имени
Шрифт:
– Я могу попросить ее у Люси. Она сидит с Эласбет.
Рэй вздрогнула и глянула на движущиеся стены, будто могла увидеть большую долину около реки, где в последний раз стояла ее мать на земле. Я выглянула, Люси сидела непосредственно между величественным снобизмом Эласбет и громким отказом моей мамы позволить любому подумать, что Эласбет была лучше ее. Таката был страшно доволен собой, расслабившись и глядя на шоу перед шоу, как это было раньше.
– Э, я надену твою, спасибо.
Мое сердце почти разорвалось от счастья, когда она почти нахлобучила соломенную шляпку, и я использовала шпильки, чтобы аккуратно закрепить ее среди тщательно продуманных
Но я думаю, что неодобрение Эласбет больше шло из-за отсутствия внуков, чем от того, что Керик был демоном. В то время как эльфы и демоны, наконец, учились сосуществованию, частично потому что их новая Богиня была демоном, и она хотела этого пути… биология оставалась статичной. Не было никакого успешного соединения эльфа демона. Магия боролась с наукой, и наука подрывала магию. Существовали некоторые вещи, которые, очевидно, не могла исправить даже сумасшедшая Богиня.
Рэй переплела пальцы, волнуясь, когда она обратила внимание к вздымающимся шторам и на приближающийся закат.
– Возможно, я должна была попросить, чтобы Лу поехал со мной. Мама выглядит жуткой.
На сей раз она подразумевала под мамой Эласбет, и я вздохнула, уложив ее волосы и зная, что это будет в последний раз.
– Она не сердится на тебя, она сердится на мою маму. Если честно, я думаю, что Люси нравится сидеть между ними. Если она может удержать их от бросания друг в друга проклятий, то она сможет убедить судью, что солнце черное, а луна зеленая.
Рэй фыркнула, напомнив мне, что под нарядом и гламуром, она была все той же маленькой девочкой, с которой я провела прошлые двадцать семь лет, помогая Тренту и Квену поднимать ее, клеить пластыри на порезы, делать неожиданные кексы на рассвете перед школой, аплодировать ей у сцены в дождь и утирать ей слезы, когда мальчик неожиданно исчезал, когда она была с Эласбет. Если это не значит быть мамой, то ничего не значит. Это было великолепно, даже если мы с Трентом никогда не делали это официально. С бракосочетанием Рэй, это чувствовалось так, будто связь между нами сокращалась.
– Я так рада, что ты стоишь с моим папой, – Рэй двинулась вперед, а я продолжала устраивать ее волосы, зная, что ей было нужно успокоиться так, как сделала та облупленная лошадь. – Я не могу представить Эласбет, делающую это.
Я рассмеялась, но это почти было похоже на плач.
– Я тоже. – Я должна была остановиться. Я должна была позволить ей идти. – Вперед. Ты должна потеряться в лесу. Керик знает, где ты будешь, правильно?
Она выпрямилась, выглядя, как сама изящность, затаившая дыхание от действий и обещаний, затаившихся в ней и готовых вырваться в мир.
– Да. Если увидишь Ала, скажи ему, если он не наденет шкуру, то я превращу его уши в змей.
Я кивнула, потянувшись к ней рукой, когда она быстро прошагала в дальний конец павильона и скользнула в сумерки.
– Привет, Айви! – прокричала она вне поля моего зрения, но слишком громко на мой взгляд. – Дженкс, твои дети – жопоголовые!
– Да?
Пульс участился, я вытерла глаза, когда она вошла с сединой на висках, морщинками у глаз, но двигаясь также плавно и гладко как всегда. Она заставила пятидесятые хорошо смотреться. Действительно хорошо.
– Ты пришла! – сказала я, глядя на нее, потом на седло. Я должна была закончить и выбраться отсюда. Я должна была быть на холме, спускаться в долину реки на закате, а теперь уже почти был закат.
Сверкая глазами, Айви быстро обняла меня. Я закрыла глаза, когда аромат вампирского ладана и удовлетворенности окатили меня. Хорошо, возможно мне тоже было нужно немного успокоиться, и я улыбнулась, когда отступила, думая, что она выглядела лучше, чем отлично. И она пришла до заката. Я думала, что она будет слишком занята.
– Рейчел, ты также сияешь, как и Рэй, – сказала она, и Дженкс завис между нами, его серебряная пыльца была седой по краям. Ему было нужно новое заклинание обновления, но он сопротивлялся.
– Ты имеешь в виду дикая, – сказал пикси. – Обожаю твои волосы, Рейч.
Я коснулась их, не волнуясь, что разрушила тщательно продуманную прическу, сняв мою шляпку. Они уже завивались, и я вытащила последнюю шпильку. Тренту, так или иначе, больше нравилась дикость. Хотя я не видела и не слышала Богиню, так как Тритон стала ей, Дженкс сказал, что мистики все еще время от времени покрывали меня, когда она поворачивала свои мысли ко мне. Я каждый раз знала, когда она делала это, потому что мои волосы становились невозможными. Это происходило довольно часто, и возможно вот почему моя жизнь была такой прекрасной.
– Ты говорила, что не сможешь появиться до заката, – сказала я.
Айви улыбнулась, будто зная что-то, чего не знала я, когда шумно выдохнула на Ред и погладила ее мягкий нос.
– Нина сказала мне ехать. Очевидно, я волновалась и заводила весь офис.
Дженкс фыркнул, и я поблагодарила его, когда он бросил шпильку в мою руку.
– Нина контролирует их лучше, чем я, так или иначе, – сказала Айви, ее глаза были задумчивыми. – Старым вампирам я не очень нравлюсь. Не как прежде.
Я могла представить почему. Айви и Нина перевернули вампирскую структуру власти. Не проходила неделя без протеста или инцидента, но это было только в пределах вампирского сообщества, между живыми и немертвыми, и мир был раз позволить им разбираться самим.
– Они просто не знают тебя так, как знаем мы, Айви, – сказал Дженкс, отлетая назад, когда Айви лениво угрожала прихлопнуть его. Это была старая игра, которая никогда не надоела.
– Нина придет на прием, не так ли? – спросила я, когда пошла, чтобы положить подстилку на Ред. Музыка сменилась на лай собак и квинтет. Я опаздывала. Теперь с этим ничего не поделать.
– Она не пропустит это событие. – Айви погладила Ред по голове, когда я поместила седло, мое кружево шелестело, когда я наклонилась, чтобы подтянуть подпругу. Было приятно видеть Айви вне офиса. Быть главой О.В. Цинци заставило ее переехать из церкви в то же самое время, когда я бросила пытаться быть двумя вещами одновременно и переехала к Тренту, хотя если честно, это обижающиеся девочки, заставили меня переселиться больше, чем тяжелые вздохи Трента. Но все меняется, и мы любили наши жизни.