Ведьма без имени
Шрифт:
Он мог уйти, но вспышка ярости, которая пересекла ее лицо, когда он ушел, заставила меня вздрогнуть.
Он вернется.
Глава 4
Запах кофе, исходящий от покрытой воском чашки, был противно знакомым, и я вяло держала ее, когда сидела на стуле и пинала ковровое покрытие в коридоре. Подобный нефти блеск на поверхности ловил люминесцентные лампы, показывая, как тряслась моя рука. Я урвала несколько прерывистых часов сна после того, как Айви перевели из хирургии, и хотя кровати в хирургических номерах люкс Трента были
Нина рухнула прямо в комнате Айви. Она все еще была в там, по-прежнему испытывая чувство вины за то, что я узнала ее тайну, делающую ее заметно пассивной и гибкой. Меня злило, что она лгала Айви все это время, но думаю, Айви знала это, ее вера в то, что она не заслуживала ничего хорошего, держала ее рот закрытым, а глаза слепыми. Я надеялась, что Бис и Дженкс добились большего успеха, они оба вернулись в церковь, чтобы попытаться избавиться от неожиданных квартирантов.
Мое дыхание вошло с резким звуком, и я услышала голоса, отзывающиеся эхом внизу с третьего этажа, где у Трента были жилые помещения. Я всегда задавалась вопросом, что занимало второй этаж Трента. Теперь я знала. Два хорошо снабженных оборудованием номера люкс больницы были расположены между первым и третьим этажами, но сама хирургия находилась внизу, ближе к его лаборатории.
С дрожащими руками, я потягивала кофе. У него не было вкуса. Я только что проверяла Айви. Она спала на чистых и обработанных простынях. Сердитые красные линии шва и оранжевые антисептические линии были скрыты за длинной хлопчатобумажной ночной рубашкой, но я увидела их, прежде чем перестала разглядывать Айви, и заплакала от облегчения. Теперь я просто чувствовала себя оцепеневшей.
И все же что-то вспыхнуло во мне на звук шагов Трента по невидимой лестнице, и я села прямее, когда голос Джонатана мелодично сошелся с голосом Трента. Мне не нравился Джонатан, но я была готова поспорить, что у советника Трента номер два был певческий голос, который мог заставить ангелов плакать.
Мне удалось улыбнуться, когда они оба появились из-за угла. Трент выглядел столь же уверенным, как и всегда, руки были засунуты в карманы, как у модели из журнала GQ[1], его улыбка заколебалась, когда он понял мою усталость. Он смыл пыль безвременья и был гладко выбрит. Я нашла время помыться, но чувствовала себя потрепанной в паре джинсов и чистом свитере, которые я привезла сюда несколько недель назад. Джонатан неодобрительно поморщился на меня, не помогало даже то, что я проверила, что все мои рыжие волосы были убраны несколькими резинками вместо амулета.
Многое изменилось с момента обвинения Трента в торговле наркотиками и в незаконных генетических исследованиях. Это был период, когда я видела его одетого костюм и пальто; его деловые встречи упали почти до нуля, а научно-исследовательский институт был закрыт. Из всего этого положительным было только то, что он стал более расслабленным, более склонным к шуткам, чаще его запах напоминал озон и конюшни, чем зал заседаний. Он делал все самостоятельно, нуждаясь во мне, для обеспечения своей безопасности, все меньше и меньше.
Мое зрение было размыто, и я смотрела в глубины
Односторонний разговор между Трентом и Джонатаном явно заканчивался, и они остановились. Трент изящно жестикулировал, когда высказал свое мнение, и я встала, прислоняясь в большой степени к стене, когда ждала. Я знала, что он был одинок, даже с занимающими его Квеном и девочками. Падение из высшего общества хорошо влияло на него и его семью, если проигнорировать увеличенное число смертельных угроз и утрату дохода. Поезда все еще ходили, тем не менее, а фермы все еще выращивали еду. Он не был нищим. Пока еще. Эласбет все еще работала над тем, чтобы получить контроль над девочками, а через них и над Трентом.
Этого не произойдет, поклялась я, но увидев их вчетвером в хороший день: девочки счастливо играли, а Трент и Эласбет выглядели как любящие родители, которые не были вместе. Виноватое сомнение скользнуло через меня. Квен, также, казалось, расценил наши с Трентом отношения как фазу, связанную с новейшей озабоченностью Трента содействием в его магических исследованиях. Это надоедало, но каждый раз, когда Трент говорил о Эласбет и девочках, это оставляло меня задаваться вопросом, почему я тянула с неизбежным.
– Спасибо, Джон, – наконец сказал Трент, касаясь плеча высокого, почти изможденного человека и благодарно улыбаясь ему. – Это делает мой день в сто раз легче.
Удовлетворив себя коротким кивком и бросив на меня взгляд, Джонатан развернулся и направился туда, откуда пришел. Я знала, что девочки любили его, но мне он нравился ровно настолько, насколько я нравилась ему. То есть ни капельки.
– Джонатан поседел? – сказала я, когда Трент приблизился на несколько шагов, оставшихся между нами.
– Я не заметил. Но возможно именно поэтому он так коротко стрижется в последнее время. – Трент остановился рядом со мной, беспокойство окрасило его черты. – Ты могла поспать наверху. Ты вообще спала, а?
– Пару часов. – Я пошла с ним в ногу, когда он жестом показал нам идти по коридору мимо двери Айви. – Я не буду спать в комнате для гостей, как какая-то девочка.
– Ты будешь спать не в комнате для гостей, – сказал он, подстраиваясь под мой шаг и обнимая меня за талию. – Жизнь слишком коротка для плохого кофе, – сказал он, взяв у меня чашку и поставив ее на стол в коридоре. – Как Айви?
– Хорошо, благодаря тебе, – сказала я, не желая говорить об этом. Я обняла его и положила голову ему на плечо. Трент мягко остановился нас, и я потянула его к себе, кладя голову ему на грудь. Легкий аромат его лосьона после бритья был простым намеком, этого было достаточно, и мои челюсти, наконец, начали расслабляться. Я могла услышать звук его водопада внизу, находящегося рядом с большой комнатой, и от этого мои глаза закрылись.
Облегчение, что он пришел, чтобы помочь мне в безвременье, почти причиняло боль, даже если он рисковал своей жизнью, не говоря уже о падающей репутации. У него не было ни намека на сожаление, и я отпихнула приближающееся страдание, потому что даже при том, что он прекрасно вписывался в мою жизнь, я не вписывалась в его.