Ведьма для охотника

Зайцева Мария

Так вот, стою я на коленях на старинном бревенчатом полу. Стою перед Прасковьей, перебираю сухие листья какого-то растения, а она сидит за столом и в каменной ступке пестиком очередные травки в порошок перемалывает.

И говорит наставительно так, ворчливо:

— Обманывает тебя мужик, — бабка не окает, а акает, как московская женщина, но при этом странно растягивает слова по местному говору. — Говорила матери твоей, назови девочку Апполинария, счастливое имя по святцам, а она, непутевая, взяла Жулькой назвала…

— Юля, ба, — поправляю я. Никогда

она мое имя не любила, злилась, говорила, что собак так кличут, а у людей имена правильные должны быть, Богу угодные. — А как обманывает?

— А это сама выясни. — Строго смотрит на меня бабка, — не давай себя обманывать. Вот пусть делает, что хочет, а обманывать не смеет. И клятву с него возьми, а то сгубит тебя и себя, уйдёшь ты от него, если врать станет.

После этого она отворачивается, яростнее начиная орудовать пестиком в ступке.

Понятно, разговор завершен, значит, больше ничего не скажет…

Я встаю на ноги и иду из её старой избушки. Скрипит дверь…

Скрипит дверь, приоткрываю глаза и вижу, что Юра уходит.

Дожидаюсь, чтоб сбежал с крыльца, начинаю действовать. Бабка права. Нельзя обманывать.

И обманываться тоже.

Может, он за козой пошел, надо просто выяснить. И поговорить с ним все же, а то один секс у нас, а секс - это не отношения.

Полна решимости, я быстро одеваю свои вещи. Нижнее бельё, в последнее время забытое, джинсы, рубаху в уродскую клеточку. Кроссы, волосы в косу на ходу завязываю и выхожу.

Вижу, как пропадает в глухом лесу мой охотник. Я в северном сумраке — за ним. Комары не мешают, бегу со всех ног. Ныряю тихо в те кусты, за которыми исчез Юра. Иду, довольно долго, гадая, куда это он так целеустремленно движется?

И выхожу в парк.

В парк, бля! Я попадаю на выложенную дорожку, вокруг красиво высаженные туи, альпийские горки, клумбы и цветы.

Эй, а как же лес дикий?

Как же бездорожье и ни одной живой души на километры вокруг?

Неровно подстриженными ногтями шиплю свою руку о куст шиповника до крови. Слизываю маленькую капельку, чувствую привкус железа во рту.

И от этого почему-то становится тошно.

И сердце болит…

Бегу со всех ног, но при этом прячась за декоративными кустами. Юру вижу вдалеке. Нормально так идти приходится, долго. Начинаются березки, негустые, явно привозные, слышу детские голоса, женский смех.

Мне хреново.

Слёзы сами катятся.

Но иду.

Надо до конца.

Все выяснить, а потом…

******

Дом одноэтажный, тёмный, вписывается в лес невероятно гармонично. Очень большой, вокруг него бегают дети. Стоят пять квадроциклов, пахнет шашлыками. Пожилая женщина, а-ля европейская бабушка в светлых брюках и белом кардигане, гладит козочку. Ту самую, белоснежную, которую одна идиотка считала дикой.

— Юрочка, спасибо, великолепная база, а молочко у твоих коз просто замечательное. Останься, ватрушки уже готовы.

— С творогом? — улыбается Юра.

Подбегает к нему молодая женщина и виснет на шее.

— Юра! Давай к нам.

—

Ну, даже не знаю, — смеётся охотник.

— Юрасик, — радостно кричит молоденькая девица, которую Юрасик на целую жизнь старше. И тоже плотоядно смотрит на него.

Потом появляются мужики. Явно с рыбалки. Семейное счастье, Юру уводят на шашлыки и ватрушки.

Что сказать про предательство и измены?

Я вот смотрю на это с философской точки зрения. Вначале сделай красиво, выведи ситуацию на нужный уровень, потом нажрись успокоительных и только после этого закатывай истерики, если сможешь. И если в них еще будет смысл.

Жалко, бабуля умерла. Но я чётко для себя решаю в этот момент, что сменю имя Юля на Апполинарию, и тогда станет мне лучше жить. Вот уверена! Бабка-то не соврёт. Единственная в моей жизни, кто оберегал и любил меня. Родители… да, что родители! Старший брат такой успешный, любовь и гордость. Три младших сестры после меня - просто счастье родительское. Вначале, когда я в Питере училась, мама звонила каждый день, я ездила к ним. Потом раз в неделю, теперь раз в месяц, если никто не забудет. А бабка… Она ведь меня на всё лето забирала, на все каникулы. И говорила со мной, говорила, показывала, что умеет. И я всё помню. Только не пользовалась ни разу. А стоило, стоило! Надо проклинать каждого из кобелей, которые на полные груди и на широкие бёдра ведутся, пользуются, а потом вот так… Вот так…

Я возвращаюсь обратно к той избушке лесничего, которая была нашим с Юрой раем на двоих, а в итоге стала местом моего позора и разочарования, иду размашистым шагом мимо дома, прихватываю у крыльца лом и спешу к амбару.

Только такая идиотка непроходимая, как я, могла поверить, что там продукты.

Ну конечно! Продукты! Вот и посмотрим, что за продукты тут у нас!

Прямо с разбега вбиваю между воротами и замком тяжёлый кол и с натугой отрываю замок. Он падает на землю, я его с психу пинаю в сторону и открываю створки «амбара».

Внимательно изучаю два внедорожника, две лодки с мотором на прицепах, они не прикреплены к машинам, по углам стоят. Маленький трактор.

Какая предусмотрительность…

Уверена, тут и подстанция есть, и сотовая связь работает!

Идиотка я все же…

Ну ничего, будем умнеть.

Залезаю в одну из машин. Очень предусмотрительно спрятаны ключи в козырьке.

Завожу машину. Полный бак, сука!

Сука!

Выбегаю из машины,на капоте второго внедорожника крупными буквами попавшейся под руку отвёрткой вырезаю слова: «Юра, ты – сука!»

И вбиваю со всей дури отвёртку в железо. Удается только чуть-чуть проткнуть, но всё равно повреждение.

Сажусь обратно за руль, злобно сдуваю волосы с лица, выдыхаю…

Ну что, погнали?

Пора обратно в цивилизацию, Юлька?

Выезжаю из амбара и несусь по лесной дороге, где якобы пятнадцать километров до остановки. Но проезжаю я около тридцати километров по бездорожью, потом выскакиваю на какую-то сельскую дорогу и только после нее получается выбраться на федеральную трассу.