Ведьма для опального Генерала
Шрифт:
«Заплатишь?» – в голове раздался незнакомый голос, так что я от неожиданности вздрогнула.
«Чем?» – уточнила осторожно.
«Кровью» – просто ответил…лес.
Было дико разговаривать с кем-то живым, но мне невидимым. Хотя, чего удивляться-то? Пора бы уже привыкнуть, что здесь, в этом непонятном мире, все наши земные сказки оживают.
«Много?» – поинтересовалась, тяжело вздохнув.
«Мне и капли хватит» – радостно отозвался собеседник.
Ну, если только капля, то…
«Согласна», – ещё один тяжёлый вздох.
А потом наступила тишина. Кажется, даже птицы замолчали, и листья шуметь перестали. Когда открыла глаза, то в буквальном смысле слова, открыла рот от удивления.
Вся поросль и засохшая трава, все кучки слежавшихся листьев, исчезли. Передо мной была чистая, аккуратная лужайка.
– Во-о-от, – протянул кот довольным голосом. – Другое дело!
Ага… Другое…
Удивительно!
Я уселась на мягкую траву и, склонив голову, поинтересовалась:
– Может, ты уже расскажешь мне всё, что я умею? – что-то я устала выуживать из него информацию по крохе.
Мохнатый фыркнул, презрительно так, и демонстративно отвернулся.
– Ведь это и в твоих интересах, – произнесла со вздохом.
– Чего это? – нехотя откликнулся он.
– Как чего? – наигранно удивилась. – Вот смогу я зелья драгоценные продавать, и у нас дома всегда будет молоко. Парно-о-ое, – протянула искушающе.
Белый хвост дёрнулся, и ворчун сдался:
– Прям парное? – уточнил, подходя ближе.
– Ага, – улыбнулась, не стесняясь.
Мяус тяжело вздохнул и признался:
– Да много чего умеешь. И тропки запутывать, и выращивать всякое быстро, и предметы заговаривать, чтобы они оживали да помогали тебе, со зверьём договариваться опять же, ну и зелья, само собой, – тут он запнулся и чуть тише добавил: – А ещё нечисть усмирять, коль та шалить начнёт.
Вот всё мне понравилось, складно так, кроме нечисти.
– А нечисть у нас кто?
Белобрысый и раньше её упоминать, да и Глаша про неё говорила, а я особого значения не придавала. Зря, похоже.
Мяус вроде усмехнулся, а у самого глаза блеснули фиолетовым:
– Что, и этого не знаешь?
Я лишь развела руками. Чего он каждый раз так удивляется? Я же сразу сказала, что бабушка ничего мне не рассказывала, а что я сама видела, то позабыла, опять же, подозреваю, с помощью родственницы. Вопрос, зачем она всё так тщательно скрывала, для меня оставался открытым, но раз спросить теперь не у кого, то и ломать голову попусту нечего. Имеем то, что имеем.
– Ла-адно, – мохнатый сдался, но будто нехотя. – Нечисть – это и не звери, и не люди. Это скорее озлобленные духи, кому путь заказан в загробный мир. Рождаются они от злобы человеческой, которой завсегда-то достаточно было. А в лесах они околачиваются, потому что тут гонять их особо некому. Вот и озорничают по-всякому.
– А я почему усмирять её должна? – вот не нравилось мне
– Как – почему? – Мяус даже ткнул в меня лапой, чтобы я глупости не несла. – Ты же ведьма! Твоя сила с жизнью связана, а жизнь она всегда сильнее смерти.
– И что, эта нечисть может прямо сюда заявиться?
– Тю, – усмехнулся ворчун нервно как-то. – Да кто ж сунется в логово к ведьме? Тута всё силой жизни напитано, а помирать, даже если ты дух неприкаянный, всё равно не хочется.
Вот оно как…
– Не нравится мне это, – призналась честно.
– Чего это? – взглянув на меня, кошак поспешно отвернулся и принялся расписывать радужные перспективы: – Нечего тебе бояться, мирно у нас тут, ничего опасного не водится. Так, по мелочи. А то, что сомневаешься, оно понятно. Непривычно тебе просто. Ты только представь, как мы сыто заживём, когда ты освоишься? И лес поможет в случае чего…
– Мяус, – прервала его пылкую речь, а когда он повернулся, в лоб спросила: – Ты же недоговариваешь что-то, так?
То, как он принялся щебетать, хотя до этого и слова было не вытянуть, меня насторожило. И его упоминание о сытой жизни… Сначала шантажировать меня чем-то сомнительным собирался, теперь помогать готов. Подозрительно, однако. А уж когда белобрысый вытаращился на меня и наигранно удивляться стал, вовсе уверило в моей правоте.
– Да чего мне скрывать? Ты сама подумай, хорошо же у нас, и деревенские к тебе привыкнут. А что до драконов, так, думаю, ненадолго они здесь, если деваха та правду сказала. И вообще, пошли уже зельем займёмся, нечего время терять.
Так, значит? Ну-ну.
Не дожидаясь больше от меня вопросов, он спешно поднялся и побежал к дому. Не пошёл, а именно побежал, что для этого лентяя было совершенно несвойственно.
Чую, что с нечестью этой что-то нечисто… Вот такой вот каламбур.
Но делать нечего, пришлось подниматься и идти в дом. Напоследок я посмотрела на аккуратную лужайку и улыбнулась. Ничего, я со всем справлюсь, и у белобрысого всё выпытаю, хочет он того, или нет.
Когда я зашла домой, кота уже нигде не было видно. На пути мне попалась лишь грустная метла. Вспомнив, из-за чего она сбежала, ободряюще улыбнулась:
– Не переживай, я не обижаюсь, – подумаешь, не объяснила мне, что я могу просто помощи у леса попросить. Да и как бы она это сделала, говорить же не умеет?
Скромница встрепенулась и счастливо закружилась вокруг меня.
– Ну, ты идёшь? – раздался недовольный голос мохнатого со второго этажа, от чего я лишь глаза закатила.
– Сделаешь чай? – обратилась к верной помощнице, а когда она спешно упорхнула на кухню, прошла к лестнице.
Поднявшись наверх, увидела занимательную картину. Белобрысый сидел на стуле и внимательно изучал какую-то запись в тетради. При этом делал вид, что крайне увлечён, хотя хвост то и дело дёргался из стороны в сторону.