Ведьма для принца, или Тайна полукровки

«В нашей жизни часто все идет не по плану, но и тогда мы не опускаем руки, не сдаемся, а продолжаем действовать. Но как быть, когда страх сковывает сердце, не давая возможности хоть на малейшее мгновение остановить панические мысли? Он не дает убежать и кажется, что у тебя больше нет возможности спрятаться и найти верное решение. Но первое чувство порождает другое, не менее тяжелое, оседающее свинцовым грузом где-то в глубине души – ужас от содеянного. Что делать, когда ты знаешь, что не имеешь права подвергать риску своих близких? Зная, к чему может привести брошенное слово. Всего лишь слово, не так ли? Однако именно оно и твои дальнейшие поступки определяют нас самих. Как много вопросов, на которых нет ответов… Я боялась за их будущее так же сильно, как за ту тайну, которую скрывала от них. Что они скажут, когда узнают? Как посмотрят на меня? Возненавидят? Изгонят из рода? А как бы вы поступили, если

бы я вам призналась в нечто ужасном? Смогли бы вы удержать эту тайну и остаться тем, кем были раньше? Я совершила преступление, за которое в Империи следует смертная казнь. Эта ночь превратилась в страшный кошмар, который до сих пор преследует меня, ни на миг, не разжимая свои холодные объятия. До того, как это произошло моя жизнь была полна добра, заботы и любви, ведь я выросла в счастливой семье. Мой отец – Джастин, когда-то богатый купец ткацкого производства, с первого взгляда влюбился в мою маму – Эбигейлорель, эльфийку королевских кровей. И, так как она являлась восьмой дочерью королевы эльфов, на многие ее шалости с самого рождения закрывали глаза. Именно поэтому эльфов не удивил поступок моей импульсивной красавицы-матери, когда спустя пару месяцев они втайне ото всех сбежали в поместье моего отца Фриленда, где и решили поженится. Местный священник организовал свадьбу прямо на нашей поляне в момент, когда первые лучи солнца коснулись "Свободной земли" (так дословно переводится род Фриленд). Это место было по-настоящему потрясающим. Вдали от Империи эльфов и в окружении дремучего леса оно казалось сказочным и таким… надежным. Обманчивое впечатление, заставившее меня поверить в неуязвимость. И как же дорого мне пришлось за это заплатить. Всего лишь одна ночь, навсегда изменившая меня… Если бы я только могла все исправить…» Слез больше не было, как и чувств. А сердце, казалось, превратилось в глыбу льда. Вырвав листок из личного дневника, я бросила его в камин, наблюдая за тем, как языки пламени пожирают его. Если бы так же можно было стереть воспоминания… Если бы… Горечь была такой сильной, что помимо воли руки вновь объяло синее пламя. Завораживающее и такое… ненавистное. – Успокойся, Алана. Теперь, ты должна быть вдвойне осторожнее. Медленно я перевела взгляд на говорившую. Полупрозрачный силуэт женщины, чертами лица похожей на моего отца, двинулся ко мне, и я смогла заметить, как неодобрительно сжались ее губы. Я стала видеть призрак своей прабабки после той злополучной ночи и, если вначале с испугом шарахалась от нее, то теперь… я была благодарна ей. Никто, кроме ведьм не мог видеть призраков и ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы об этом кто-либо узнал. Даже мои родители. – Ты права, – тихо ответила я, замечая, как пламя с ладоней медленно втягивается в кожу, – мне нужно научиться себя контролировать. Прошло ровно три дня, как Ведьмина Сила проснулась во мне. Я должна научиться ею пользоваться и как-то помочь отцу – наше поместье совсем обеднело и едва ли мы сможем пережить следующую зиму. Позже… я подумаю об этом позже. Свернувшись на кровати клубочком, я закрыла глаза, уже зная, что кошмар снова вернется ко мне. Если бы я только могла все исправить… Это была последняя мысль перед тем, как темнота накрыла меня, возвращая в ту ночь.

Нельзя оглядываться! Только вперед! Дыхание вырывается с хрипом, а сердце так громко стучит, что перекрывает любой другой шум. Я бегу, что есть сил, подгоняемая криками погони. Несколько мужских голосов за спиной в дремучем темном лесу разносятся так громко, что кажется, они намного ближе. Неужели я не смогу убежать?

Страх путал мысли, не давая мне ни на чем сосредоточится. Перепрыгивая через колючие кусты и огибая особо крупные стволы деревьев, я петляла как заяц, оказавшийся на территории волков, в попытке выжить.

– Она моя! Ганц, Биллери, ждите меня возле коней. Когда я разберусь с ней, поделюсь с вами.

Грубый мужской голос раздался совсем рядом, а его слова вызвали холодные мурашки между лопаток. Вдруг я услышала, как он чертыхнулся – видимо, запнулся об выступ, который я перепрыгнула пару секунд назад. А в следующее мгновение уже я совершила опрометчивую ошибку – совсем забыв о своем невезении – я быстро обернулась на своих преследователей.

В спешке, не заметив на земле среди травы и листьев острый сук, я наступила на него, и, потеряв равновесие, со вскриком полетела с крутой горы вниз. Острая боль пронзила щиколотку. Ночь, земля и небо поменялись местами. Неуклюже приземлившись на ровный участок земли, я быстро огляделась, различая в темноте очертания поместья. Так рядом и так далеко одновременно.

– Попался, мышонок!

Резко повернув голову на голос, я попыталась подняться. С силой стиснув зубы, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, сделала неуверенный шаг вперед. Не успею… надежда таяла на глазах, оставляя меня наедине с преследователем. Мне было страшно поднимать глаза на незнакомца, который с каждым моим вздохом подходил все ближе,

до тех пор, пока луна не осветила его лицо.

Тело неожиданно перестало меня слушаться, губы задрожали, а ноги стали так сильно трястись, что я не могла не сдвинуться, не произнести ни слова. Страх поднялся из глубин моего естества, сметая инстинкты, буквально кричавшие: «Беги! Спасайся!!!»

– Мышонок, ну чего ты молчишь? – его глаза блеснули и безумная улыбка человека, привыкшего получать все, что ему захочется, заиграла на его лице.

Медленно, чтобы я могла наблюдать за каждым его движением, он достал охотничий нож, блеснувший при луне так ярко, что я вмиг осознала, что меня ждет. Никто не собираелся оставлять меня в живых.

– Ммм… Поиграем?

– Не… н-не…

– Прости, я не расслышал. Может, мне стоит подойти поближе? – в темно-синих глазах блеснуло безумие.

Садистская улыбка коснулась его губ. Он подошел почти вплотную, резким движением вытянул руку с ножом вперед и аккуратно, почти нежно, приподнял мой подбородок. Тяжело сглотнув, я ощутила, как острие кольнуло подбородок, и горячая влага медленно поползла вниз, скрываясь в вырезе легкого платья.

Мужчина облизнул губы, не отрывая взгляд от кровавой дорожки и… медленно наклонился ближе, отведя нож в сторону. Как только его язык коснулся моей шеи, оцепенение спало, и обхватив его голову, я наклонила ее ниже, вкладывая в единственный удар все силы. При соприкосновении колена и его лица раздался громкий хруст. Вскричав, он сделал пару шагов назад, чем я и воспользовалась, отходя от него. Я не могла позволить себе поворачиваться к нему спиной. Этот чистокровный эльф легко мог меня догнать, его способности намного сильнее моих.

Когда он поднял на меня глаза – я отшатнулась. Из сломанного носа текла кровь, но его, казалось, это совсем не беспокоило, так как на его лице появилась довольная усмешка. Пальцами размазав кровь, он медленно поднес их к губам и с наслаждением облизал. Это смотрелось так жутко, что я не могла оторвать взгляд от его лица.

– А мышонок-то оказался с острыми зубками! – его смех вызвал новую волну холодных мурашек. – Беги. Я хочу еще поиграть…

Сделав шаг назад, еще один, я побежала сломя голову в сторону дома, уже не обращая внимание на боль. Лишь убраться прочь отсюда. Я… я… я должна… успеть. Мужские шаги были совсем рядом. Я уже чувствовала его дыхание на своем затылке, когда неожиданно моя голова взорвалась болью. Закричав, я упала. А мужчина наклонился ближе, наматывая на руку пепельные пряди моих длинных волос. Задергавшись, я начала яростно отбиваться и кусаться в попытке освободиться и сделать все возможное, чтобы выжить.

Грубо сдавив мою шею одной рукой, он навалился на меня, крепко зафиксировав мои руки над головой. Я чувствовала его возбуждение, и это осознание повергло меня в ужас. Я закричала и кричала до тех пор, пока он несколько раз не ударил меня головой об землю. Его глаза светились триумфом, ему нравились мои крики. Когда он дернул на моей груди платье, разрывая одним движением, я замолчала, до боли прикусив губу. Нет… Это сон… это…

– Чш-ш-ш… милая, все хорошо… – вынырнув из сна я резко открыла глаза, отталкивая своего преследователя, – милая, это я. Успокойся. Все хорошо… – узнав в ласковых объятиях и прикосновениях свою мать, я крепко обхватила ее, горько зарыдав.

Ох, мама… если бы это был только сон…

Следующие несколько недель прошли для меня как в тумане. Самой себе я напоминала скорее механическую куклу, выполняющую изо дня в день привычные действия, чем человека.

Я настолько погрузилась в себя, что не замечала с каким беспокойством на меня, поглядывают родители. Их некогда веселая дочь превратилась в жалкую тень прежней себя. На любые их расспросы я только пожимала плечами, не позволяя себе поделиться с мучившими меня душевными переживаниями. Пару раз я порывалась начать разговор, замирая возле кабинета отца и изучая до мельчайших трещин дверь, но что-то внутри меня не позволяло это сделать. Крепко держась за периллы при поспешном «бегстве» (по-другому язык не поворачивался назвать) со второго этажа, я верила, что делаю правильный выбор.

Поэтому было ничего удивительного в том, что однажды за завтраком, отец, не выдержав с силой ударил кулаком по столу, привлекая наше внимание.

– Довольно!

Вздрогнув от неожиданности, я отстраненно наблюдала за тем, как моя вилка выпала из рук и со звоном упала на каменный пол. Я не повернулась, чтобы поднять ее, так как была поражена вспышкой гнева отца. За двадцать шесть лет мне никогда не доводилось видеть его таким. Что бы ни случалось глава семейства Джастин Фриленд всегда сохранял хладнокровие и спокойствие. Было ли это предательство друга, из-за которого он потерял бизнес, что привело к нищете, или выражение неприкрытого презрения со стороны аристократии – ведь брак между высокородным эльфом и человеком считается позором – но даже несмотря на это отец всегда проявлял выдержку, не позволяя обстоятельствам сломить его.