Ведьма и Вожак
Шрифт:
— Все-таки предки добились своего, — рассмеялась Сара, она же Саня, хлопнув меня по плечу. Когда я занялась компанией, именно на ее хрупкие плечи свалилась помощь маме по дому. Боевая, веселая, она была вечным заводилой среди хулиганистых дворовых мальчишек.
С той поры вместо Сары к ней привязалось прозвище Саня. Но теперь-то, в девятнадцать лет, даже полуслепой не мог бы принять ее за мальчишку. Фигуристая, большеглазая успешная студентка журфака. И подросшие дворовые озорники бегали за ней уже с совсем другими целями.
Третья наша сестра, пятнадцатилетняя
Уже год она сочиняла роман и планировала, по его завершении, сменить Джоан Роулинг [3] на посту создателя подростковых бестселлеров.
— Это не составит никаких сложностей, — уверяла Хая. — Мне даже немного неловко обижать немолодую английскую даму, поэтому я задержу выход своего шедевра еще на годик. Заодно добавлю в него пару гениальных деталей.
3
Джоан Роулинг — автор «Гарри Поттера».
Вот такая у нас Хая скромница, не претендует на чужую славу.
У роддома мы заметили папину машину с распахнутой дверцей. И когда всей стайкой подбежали и испуганно заглянули в кабину, то обнаружили положившего голову и руки на руль, взахлеб рыдающего отца.
— У меня родился сын, — гордо сказал он нам, подняв мокрое от слез лицо. — Я — отец сына!
Мы с девчонками переглянулись.
Все эти годы он любил нас, это чувствовалось, но… все в каком-то преддверии. Как будто мы были лишь пилотными версиями чего-то намного более прекрасного и совершенного, по-девчачьи слабые подобия идеала — настоящего мальчика.
Подсознательно каждая из нас хотела доказать родителям, что достойна быть ценной сама по себе и может быть намного лучше многих мальчишек. Я росла самой деловой и хваткой. Сара смелой и общительной. Хая побеждала на всех возможных и невозможных гуманитарных олимпиадах. Даже маленькая Рахель уже рисовала удивительно взрослые по технике и наполненности картины.
Преимущественно природу… и Тузика.
Тузик, он же Каспер Джуниор Туз, длинношерстный московский тойтерьер, на ее работах прыгал в траве, валялся под кустами, грыз кости, гадил на соседской грядке.
Каждая ее работа вызывала восхищение у специалистов и вялое похлопывание по макушке от отца. Мы были талантливые, хорошие, умненькие… девочки. Даже все вчетвером мы не могли ему заменить сына и наследника.
К зданию роддома Саня и Хая вели «настоящего отца» под руки. Я же набирала по телефону маму.
— Ма, привет. Как ты? Мы прибыли. Девчонки тащат па. Он в шоке, прямо боюсь за него. Может, скажем, что девочка родилась? Чтобы не нервничал.
Мама звонко рассмеялась. Она вообще была позитивной и безалаберной, как птичка. В свои «за сорок» выглядела намного моложе, а по взглядам на жизнь — даже из студенчества вряд ли вышла.
— Не ворчи, Фирочка. У папы радость такая, дай ему похандрить. Ты сама бы хоть разок поплакала или покапризничала, чтобы
Как будто сама моих редких кавалеров не распугивала излишне реалистичными байками о характере старшей дочери.
— Да вы что, Марина Александровна, она пьяные драки во дворе разнимала? — переспрашивали претенденты на серьезные отношения, с недоумением поглядывая в на меня.
— Да, — заливалась смехом мама, — кричала: «Расходимся, или стреляю на поражение!» И молотком — бац по нашей старой медной сковородке… А когда маньяка в наших посадках ловили, полицейские Фирочку лично домой привели. Рассказывали — окружают преступника, и вдруг из-за спин детский громкий голос: «Выходи, гад! Лучше мужикам сдайся, если я подойду — поздно будет».
Правду, конечно, рассказывала, но имидж мне портила кардинально. Трудно представить себя рыцарем девушки, от которой маньяки прячутся.
По чести сказать, молодые люди у меня и без маминых усилий не особенно задерживались. Часть исчезали, обнаружив, что расчеты я делала без калькулятора, машину водила лихо и ювелирно, а феномен «женская логика» считала придуманным неким комплексующим идиотом, которому в школе доставалось от девочек-отличниц.
С другими приходилось расставаться, когда за симпатичным фасадом обнаруживалось неумение связно мыслить и принимать разумные решения.
Один из моих недавних молодых людей настолько полагался на мнение своей матери, что напоминал мне детский анекдот, когда во дворе гуляет маленький мальчик.
— Петя! — кричит ему мама. — Иди домой.
— Ма, иду! — в ответ кричит Петя. — А я сейчас замерз или кушать хочу?
Отсутствие самостоятельности и инициативности у молодых людей папа объяснял просто:
— Ты рано повзрослела, доча. Может, с кем постарше познакомишься? Чтоб лет на пятнадцать тебя обгонял.
Вот такой у меня заботливый папа. Сам он младше мамы на четыре года, видимо, сошлись они по тому же принципу. В поисках равного психологического возраста.
В роддоме нам пришлось его оставить, он никак не мог насмотреться на новорожденного Адама-Давида, поэтому домой поехали вчетвером.
— Видели, видели, какой он красный? Может быть, он немного индеец? — спрашивала младшая.
— Запросто. Примерно в такой же степени, что и еврей, — мрачно буркнула Хая, которой болтовня и бегающий по коленям Тузик мешали читать в машине.
— Я лично считаю себя человеком мира и мечтаю разные страны посмотреть — сказала Саня. — Вот ты, Фира, хочешь куда-нибудь поехать, мир посмотреть?
Неожиданно для себя я задумалась. Пока не родился брат, передача компании казалась каким-то далеким и сказочным событием. Я была у истоков буквально каждого стратегического контракта, рисовала вместе с папой схемы развития, училась маркетингу и категорийному менеджменту. Отказалась поступать в университет, потому что в старших классах уже стала для отца партнером и единомышленником, и ни он, ни я не представляли кого-то другого на этом месте.
А что теперь? Сестры подросли. Компания окрепла. Папа с ней и сам прекрасно справится.