Ведьма? Психолог!

Гале Анна

Превращение высшей ведьмы в жабу меня почти порадовало. С местного болота она вряд ли сможет пакостить конкуренткам. После отбора, когда Лукерья обретёт человеческий облик, ей уже не будет смысла делать мне гадости. А вот предположение о следующем задании Данияра меня тревожило. Лететь к змею я не собиралась ни по заданию царя, ни по протекции Кащея. С Горынычем пусть Любава общается, если она так хочет стать царицей. Интересно, кого еще из ведьм заколдовал Кащей? Впрочем, это я и так узнаю, когда вернусь в царские палаты.

— Мы со змеем знакомы, — нейтрально улыбнулась я, не

отвечая на любезное предложение Кащея.

— Соседи, можно сказать, — вставил Мурчик.

Внезапно заныли десны там, где давно не было двух зубов, — сверху, с краю. Вставить их я так и не дошла. Вроде не видно, есть особо не мешает. Я еле сдержалась, чтобы не поморщиться. Подозреваю, что Яга должна знать какие-нибудь заговоры или рецепты от зубной боли, но я-то — не Яга. Боль становилась сильнее. Я машинально провела языком по дёснам. Оттуда торчало что-то широкое и острое. Зубы! Недостающие зубы росли, увеличиваясь с каждой секундой. Я чуть не выронила ложку. Это ещё что такое?

Я машинально перевела взгляд с Кащея на Меланью. Она менялась на глазах. Разглаживались мелкие морщинки под глазами, фигура становилась еще стройнее, овал лица — чётче.

— Ну вот, другое же дело, — с удовольствием заявил Кащей, переводя взгляд с неё на меня. — А то — на пять лет, ни то ни сё…

— Да, другое дело: лет пятнадцать долой, — одобрительно кивнул Мурчик.

Меланья вскочила и уставилась на своё отражение в самоваре.

— Батюшки, да я же девкой почти так и смотрелась! — её глаза засияли от удовольствия, она, чуть приплясывая, завертелась у самовара.

Я приподнялась и с опаской взглянула на отражение со своей стороны самовара. Так я выглядела лет в двадцать пять. Чуть худее, чётче контуры фигуры, намного моложе лицо.

— Я об этом не просила! — выпалила я.

— И впрямь малахольная, — усмехнулся Кащей. — Старые ведьмы передрались бы смертным боем за варенье из молодильных яблочек, а ты еще чем-то недовольна.

— Очень хорошо получилось, — неожиданно встал на его сторону Мурчик. — Просто красавица писаная.

Я раздражённо покосилась на кота. Нашёл, чему порадоваться и в чём поддержать Кащея! О наливочке, значит, предупредил, а о такой «мелочи», как молодильное варенье, промолчал.

— И что, мне в таком виде у царю Данияру лететь? — возмутилась я. — Мы так не договаривались. Там и так озабоченный царевич по ночам приключений ищет, а царь невесту выбирает. Не хватало мне ещё к ним в таком виде заявиться!

О том, какие сложности меня ждут в моём мире, я сказать не могла, но главная проблема была именно в них.

— Не хочешь к царю лететь — так не лети, — рассудительно произнёс подвыпивший Кащей. — Хочешь, повредим тебе ступу и будем тут до конца отбора её чинить? Или к соседу, змею, отправляйся. Кстати, что там за царевич такой, которому по ночам не спится? Могу его в летучую мышь превратить на месяц-другой. Полетает, подумает, глядишь и не будет больше ведьм тревожить.

К змею я не собиралась ни в коем случае. Засесть у взрывного Кащея вместе с Мурчиком и изображать починку ступы — тоже опасно. Кот быстро доведёт бывшего хозяина до белого каления.

— С царевичем я сама разберусь, — упавшим

голосом сказала я. — Спасибо за угощение, нам наверное пора.

Улетали мы под бурные восторг Меланьи по поводу стремительного омоложения. Кащей смотрел на неё так, что было ясно: только и ждёт, когда я оставлю их вдвоём. Эта пара должна сложиться, если я хоть что-то понимаю в семейной психологии. А за казной Кащеевой пусть кто-нибудь другой из ведьм поохотится.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Брачное предложение царевича

Стоило нам взлететь, как с вершины скалы сорвался наш филин-свет. В несколько взмахов огромных крыльев он обогнал ступу и уверенно повёл на запад — против солнца. Мурчик свернулся клубочком у моих ног и усиленно делал вид, что спит. Я заметила, что уставшее от полётов плечо совсем не ноет. Хотя если организм омолодился, то и усталость должна была пройти. Я ощупала языком выросшие зубы. Непривычно, но хоть что-то приятное в ситуации. Интересно, что было бы, если бы там стояли импланты?

Внизу зашевелились зелёные волны леса. Управлять ступой стало труднее: филин выбрал путь против ветра. Солнце зашло за облака, ветер усилился, всё большее волнуя зелёное «море» под ступой. Мой платок сбился на сторону, глаза заслезились. Я почувствовала, что ступу сносит вправо. Порывы ветра в лицо становились всё сильнее, пришлось опустить голову. Исподлобья я видела впереди филин-света. Этой птице капризы погоды нипочём, машет крыльями так же размеренно, как обычно, и никуда его не сносит.

Небо на глазах заволакивало чёрными тучами, среди дня в лесу словно сгущались сумерки. Я изо всех сил старалась двигать метлой быстрее. Не хватало только попасть под ливень — хоть в воздухе, хоть на земле. А дождь намечался нешуточный, со штормовым ветром, и хорошо, если без грозы.

Мурчик перестал изображать глубокий сон и резко сел в ступе. Раскат грома сотряс небо, ослепляюще яркая вспышка-молния вдалеке расколола его на несколько частей. Я прищурилась, как филин-свет на солнце, и сжала древко метлы покрепче. Мурчик неожиданно взвыл такую вдохновенную кошачью песню, какую и в марте не услышишь. Я раздражённо покосилась на него. Вот уж не думала, что кот с его железными нервами, зная о своём бессмертии, может удариться в панику. Его дикий вопль перекрыл вой ветра, заглушил шум леса. Из кошачьего концерта выделились два звука, и Мурчик глиссандировал с одного на другой так мастерски и выразительно, что ему позавидовали бы звёзды эстрады из нашего мира. Что-то в его песне показалось мне знакомым. Я вслушалась повнимательнее. Кот выводил свои рулады на словах: «Баю-бай».

— С ума сошёл? — заорала я. — Какие сейчас колыбельные?!

Перекричать кота не получилось, но он меня услышал.

— Это не тебе, — на тех же звуках провыл Мурчик. — Ветру и тучам. Не мешай!

Ветер действительно становился спокойнее, ступу уже не сносило в сторону, да и гром пока не гремел. Всё вокруг застывало — тучи, деревья, воздух. Лишь филин-свет нёсся впереди, освещая потемневшее небо глазами-фонарями. Я налегла на древко метлы. В ушах засвистел ветер. Кот с сомнением покосился на меня, продолжая колыбельную для природы.