Ведьма? Психолог!
Шрифт:
— Поверю, — коротко бросил Ирий.
— Пошли-ка в пещеру, Меланья там уже самовар нагрела, — Кащей кивнул на вход. — Посидим, про дело своё расскажешь.
— Некогда нам сидеть, — сказал Ирий. — Не из-за вражды, а правда — некогда. Как с отбором царским разберёмся, так и посидим. Хоть здесь, хоть у нас.
— Ну, добро, — задумчиво произнёс Кащей. — Значит, после отбора жду в гости. Так что там за дело срочное? — он повернулся ко мне.
Я вздохнула поглубже и выпалила:
— Мне нужно варенье из молодильных яблок. Такое, чтобы лет на десять-пятнадцать омолодило.
Кащей
— Ты в куклы, что ли, играть собралась? Куда тебе ещё на пятнадцать годов молодеть?
— Это не мне. Царю Данияру и няньке царевичей.
Я говорила долго. Рассказывала об отборе, о разговоре с нянькой, о наследнике царя — Доброделе.
— Представляешь, что будет, если такой правитель власть в Лукоморье возьмёт?
— Ничего хорошего, — согласился Кащей. — Тут правитель с твёрдой рукой нужен. А то всякий сброд в Лукоморье повалит — и люди, и нелюди. Из наших сейчас тут я да змей. Ну, ты еще появился, — добавил он, взглянув на Ирия. — А если царь со скрытым свинячьим рылом придёт к власти, так мы замучаемся чужаков с нашей земли гонять. Каждый свой кус урвать захочет. Люди с людьми сцепятся, мы — с пришлыми… Пусть уж лучше старик ещё на троне посидит, а там, может, и убедит его нянька власть среднему сыну передать. На такое дело варенья не жалко.
Улетали мы с глиняным горшочком кащеева варенья и обещанием заглянуть в пещеру, когда «вся эта петрушка с отбором невест закончится», и выпить знаменитой наливочки.
— Обряд нам с Меланьей нужно провести свадебный, — душевно проговорил Кащей. — Змей тут нечасто появляется, домовых у меня нет. Не к селянам же идти, в самом деле, просить, чтобы зерном нас обсыпали!
— Проведу, — пообещал Ирий.
По дороге к царским палатам муж рассказывал мне, что у Кащеев посидеть вместе за столом — это как обещание не враждовать. А уж свадебный обряд провести — это к вечному миру.
Я сжимала в руке драгоценный горшочек с вареньем. Надо будет сказать няньке, чтобы приберегла от жадных царевичей. Омолаживать Добродела и Елисея никто не собирается.
К царском терему мы подлетали уже к вечеру. Неяркое солнце держало путь за домики стольного града, чтобы скрыться за деревьями леса. Пастух, пощелкивая кнутом, гнал по узкой улице стадо. Время от времени одна из калиток отворялась, впуская коровушку-кормилицу домой. Хозяйки с вёдрами шли к коровникам. На узкой неторопливой речке за стольным градом мальчишки ловили рыбу, и какая-то женщина кричала на них — наверное, хотела загнать домой.
У моих ног сидел чёрный кот. Очень надеюсь, что совсем скоро Ирию не придётся таиться, а царский отбор невест, ко всеобщему удовольствию, закончится. У стены терема уже стояли четыре ступы: все оставшиеся на отборе «невесты» уже вернулись. Я приземлилась почти мягко. Выбравшись, подхватила со дна ступы узел с блюдом и тремя молодильными яблоками, в другой руке был горшочек с бесценным вареньем. Чёрный кот важно вышагивал впереди. К одному из окон приникла Любава в светлой рубахе и тёмном платке с бахромой. Ведьма весело посмотрела на Ирия, перевела взгляд на меня и подмигнула. Я улыбнулась
Василиса выбежала навстречу с радостными приветствиями.
— Я уж думаю, когда ты прилетишь-то! Ну как, есть чего для царя-батюшки? — шёпотом спросила она.
— Не знаю ещё, завтра увидим, — отозвалась я.
— Ох, зол он на ведьм, — покачала головой женщина. — Всё, как одна, бестолковые, говорит. Царевичи Добродел и Елисей весь день спрашивают, кто из вас вернулся да чего с собой привезли. Еремей собирается, коли завтра толку не будет, сам к змею сходить и купить у него яблоко, чтобы родителя в обычный вид привести. Нянька у царя-батюшки целыми днями сидит, другие к нему и заглянуть боятся, гневается он уж очень сильно.
Я сочувственно кивала. Да, Еремей среди царевичей самый разумный, ему бы и Лукоморьем править. Надеюсь, нянька постепенно подведёт царя Данияра к этой мысли.
В коридоре терема Василиса о царе уже не говорила, а громко рассказывала радостную новость: в стольный град начали возвращаться коты. Один уже прибился ко двору вдовы Дарины, другой пока шатается по улицам, и горожане всячески стараются заманить его к себе.
— Это ты, Мурчик, слух пустил, что коты в стольном граде нужны? — нежно глядя на Ирия, спросила Василиса.
— Да, сказал на днях в одном селении, — важно подтвердил он.
Я мучительно соображала, когда Ирий успел пообщаться с котами. Видимо, в тот день, когда за шкирку притащил в дом Мурчика. Подозреваю, что последние деньги в избушке Доклика потратит на молоко для котёнка. Ну и ладно, зато домовому не скучно, и в доме будет уютный серый комочек на ножках. Запасы есть, царь Данияр, надеюсь, заплатит хотя бы часть того, что обещал, а потом и молодильные яблони дадут первые плоды.
— Как думаешь, хватит у Доклики денег на молоко? — тихо спросила я, когда мы остались с Ирием вдвоём.
— Молоко ему и без денег каждое утро присылают, — невозмутимо ответил тот. — Я же в селении был, заглянул к Марьюшке — той, что с тремя детьми, хозяйством и блудливым мужем. Довольна она очень. Говорит, как ты Меланью из селения забрала, так муж теперь дома ночует. И относиться к ней лучше стал, и помогает больше. В общем, считай, что дань я на баб селения наложил: литр молока, пять яиц, ну и мука, овощи-фрукты-ягоды — кому чего и сколько не жаль. Каждую ночь для филина в условленном месте бабы оставляют, тебе в благодарность. Я-то думал, Доклика на сыр, масло, сметану это молоко пустит, а оно еще и котёнка выкармливать пригодится.
— Мне-то почему не сказал? — я улыбнулась.
Рассказать кому — не поверят. Замужние женщины благодарят меня продуктами за то, что выдала замуж местную жрицу любви, и мужьям теперь не к кому ходить.
— Не уверен был, что одобришь, — помедлив, признался Ирий. — А денег сейчас в доме действительно мало. Яга откладывать не любит, что платили, то и тратила. Селянки, кстати, чего только не прислали. И мясо, и муку, и крупы, и варенья-соленья.
— Очень даже одобрю, — я плюхнулась на кровать. — Силой ты, я так понимаю, ни у кого продукты не требовал?