Ведьма с крылом дракона

Легран Этель

— Лора… — прошептал раненый едва слышно.

Илария вздрогнула, смотря в алые глаза вампира. В них плескалось недоумение, желание, голод. А сдавленный голос Дилана звучал эхом в ушах, сдерживал безрассудство. Девушка больше не понимала себя. Она жалела, что жизнь распорядилась иначе, ввергнув в пучину отчаяния и тьмы, лишила возможности пребывать на солнечном свете. Из-за сделанного выбора Илария вынуждена держаться вдали от Рейнера, где остались Дилан и Хильда. Несомненно, обе великие семьи потерпели неудачу, ведь брак их преемников наверняка расторгли. Сон, будто параллельная реальность, явил наружу её потаённые страхи. Илария желала счастья обоим близким, надеялась, что они найдут себе возлюбленных, но

беспокоилась, что они отбросят ее память и сойдутся вместе. Такого девушка не хотела, пусть это и было эгоистично с её стороны.

— Это сила гримуара? Наша связь острее, чем между обычными покровителем и его обращенным партнером, — выдохнул Курц в губы новоявленной. — Сложно… сдержаться…

Илария попыталась отодвинуться, но ее сжали в кольце разгоряченных рук.

— Тсс, я не причиню тебе вреда, обещаю.

Вампир шептал. Девушка нехотя обращалась вслух, а каждая клеточка тела кричала об опасности.

— Ты безумен! Кто кому еще может навредить? Я — хранительница темного гримуара, значит, — это ты в моем подчинении. И мы — не пара. Даже не рассчитывай, кровопийца!

Мужчина засмеялся. Тихо, мелодично — так, что по затылку прошла волнующая дрожь.

— Мы можем проверить: кто же из нас первым потеряет голову из-за связи. К слову, я о-очень терпелив, когда ловлю свою добычу. Это особое предвкушение, когда она сама приходит к тебе в объятия.

Илария сжалась, в мысли её проникало воспоминание. Ночь фестиваля, где вампир впервые поддался влечению, обусловленному заклинанием. Он ревновал, а Илария не признавала жар, распространяющийся по её телу из-за вкрадчивого голоса покровителя, его дыхания, его пронизывающих взглядов. Пусть его слова жалили, но девушке казалось, словно с мужчины спадала защитная броня.

— А теперь, наконец, послушай меня, дорогуша…

Курц извернулся так, что Илария оказалась припечатанной к двери, а он нависал над ней грозовой тучей. Их едва ли разделяло какое-либо расстояние, горячее дыхание обоих смешивалось воедино. Нечестивые смотрели друг на друга, как враги, не желая уступать и слушать доводы противника.

Первым сдался вампир, цокнув языком. Мужчина стиснул челюсти и недовольно, прилагая силу, провел пальцем по губам подопечной, словно смахивая недавний поцелуй с охотником. Илария не успела опомниться, удивленная необычными действиями покровителя, но, когда пришла в себя, запыхтела от злости. Вампир не имел права касаться её столь вульгарно, по-собственнически, и это выводило из равновесия. Даже если он оказался свидетелем, и его возмущали действия новоявленной, все равно не смел выказывать раздражение. Связь кровью и силой темного гримуара не означала, что покровитель и его подопечная становились возлюбленными.

— Теперь-то мне понятно, что именно вас связывало… — выдавил Курц с презрением, а затем усмехнулся. — Целовалась с ним так, будто весь мир вот-вот рухнет. Даже губы припухли.

Илария оскорбленно пискнула, но вспыхнула из-за воспоминаний. Она отвела взгляд и прошептала:

— Тебя это не касается.

— Да неужели? — передразнил ее Курц, стукнув ладонью по дверному полотну.

— … Ты больше не охотница, ты — вампир, моя пара. Ты сама избрала путь обращенной, связавшись с силой Гекаты, — добавил Курц, отчего девушка вздрогнула, будто получила пощечину. — И ты сама избрала меня в партнеры. А теперь взгляни на это с моей стороны: женщина, к тому же охотница, принудительно связала нас двоих кровью, обратилась, выжила и повисла на моей шее грузом… Обращенные не всегда выживают вовсе, потому что процесс перехода для организма — тяжелейшая нагрузка. Это перекроить себя заново: разрушить и выстроить ту же оболочку, но с иным содержимым из тех же

ингредиентов. Ты больше не тот человек, которым была прежде. Но именно поэтому ты ценна. Ты дорога мне. Ты выжила, несмотря ни на что. А потом я вдруг вижу тебя, лобзающуюся с другим, — да так, будто сожрать друг друга пытались. Непорядок. Неприятненько. Я ведь не принуждал тебя выбирать меня. Правда? К тому же, если ты останешься одна, без моей защиты, тебя растерзают обе стороны: драконы и нечестивые, потому что каждая пострадала и озлобилась. Даже сила Гекаты не спасет тебя от всего мира. Тот мальчишка, думаешь, сможет выдержать весь тот гнет прошлого? А примет ту разницу, которая возникла между тобой прошлой и нынешней?

Ответа Илария до сих пор не знала. И не желала знать, ведь задумываться о подобном больше не имело смысла. Их пути с Диланом разошлись окончательно. Он вернулся в Рейнер, а она всё дальше вместе с нечестивыми отдалялась от привычной жизни. Со временем чувства должны угаснуть, остаться приятным воспоминанием. Если и существовал шанс вернуться, Илария больше не была собой прежней. Сейчас она, несомненно, любила Дилана, но воспоминания о той откровенности Курца почему-то до сих пор кружили голову. Вампир говорил вещи, которые его подопечная не хотела воспринимать. Он принудительно расширял её реальность, а девушка рассчитывала спрятаться в своей раковине: жить местью и уничтожением всех нечестивых, включая себя. Останавливала только крохотная толика призрачной надежды — избавиться от заклинания связи.

— Как же мне не…

Но Илария не успела договорить, потому что Дилан потянулся к девушке, произнеся ей в губы:

— Хочу поцеловать тебя снова…

Он прошептал желание, смотря возлюбленной прямо в глаза, где отображались блики фестивальных свечей и его тоскующее выражение лица. Илария едва заметно кивнула. Она смежила веки и вскинула подбородок, позволяя общему настроению фестиваля утянуть их с Диланом в водоворот эмоций.

Охотников не волновали любопытные взгляды окружающих: они пытались насытиться друг другом, ведь следующая встреча могла не состояться вовсе. Путь Иларии уходил глубже к нечестивым, а Дилан, наоборот, оставался скован интересами Рейнера и семьи. Но сейчас весь мир остановился в едином дыхании, коротких взглядах и жадных поцелуях.

— Вернись со мной.

Дилан произнес просьбу тихо и мучительно, словно знал, что судьба разделяла их с каждым днем сильнее и сильнее, однако надежда не позволяла сдаться полностью. Он коснулся щеки девушки, провел подушечкой большого пальца вдоль изгиба подбородка.

— Я не могу. Ты же понимаешь! Они не примут…

— Да, знаю, — выдохнул юноша с тяжестью, после чего уперся подбородком в макушку возлюбленной. Илария зарылась руками в плаще охотника, будто отчаянно искала путь к теплу и уюту. Голос Дилана стал громче и надрывнее: — В Рейнере сейчас опасно для тебя, но будь хотя бы ближе — там, где я смогу знать, что ты точно в порядке!

Девушка вздрогнула, закусила губу — наваждение распадалось на осколки, сея в ее сердце тревогу.

Илария попрощалась с возлюбленным, но солгала ему. Брошенное обещание невозможно было исполнить. Разлука росла, и девушка надеялась, что им с Диланом больше не придется видеться и страдать. Лучше каждый из них пойдет своей дорогой. Боль исчезнет. Когда-нибудь. Обязательно.

— Это ненадолго. Обещаю. — Илария улыбнулась. — Иди же, возвращайся. И береги наших близких. Я вверяю всё тебе.

Дилан стиснул челюсти и сухо кивнул.

— Будь осторожна, хорошо?