Ведьма с Лайм-стрит

Джаэр Дэвид

«Жизненный путь “мастера побега” не устлан лепестками роз», – говорил Гудини. Однажды, высвобождаясь из смирительной рубашки, он серьезно повредил почку. В другой раз, когда он висел на веревке вверх ногами, порывом ветра его ударило о наружный подоконник, и иллюзионист сильно рассек лоб. Но самая серьезная проблема возникла в Окленде, штат Калифорния: веревки, на которых Гудини болтался на подъемном кране, запутались, и фокусника не смогли спустить на землю. Он провисел так почти двадцать минут, и все это время к его голове приливала кровь. К счастью, мойщик окон из соседнего здания бросил ему связку тряпок – как бросают спасательный круг утопающему – и Гудини сумел взобраться по ней в окно. Этот конфуз был запечатлен на фотопленке, поскольку Гудини предлагал в каждом городе, куда приезжал презентовать новый фильм, награду за лучшую

съемку его высвобождения из смирительной рубашки в воздухе. Газеты, выступавшие в роли жюри на этом конкурсе, получали сотни фотографий Гудини, извивающегося в воздухе. И ни на одном снимке не было духов.

Спиритический сеанс на берегу моря

В июне Дойл столкнулся со своими самыми суровыми критиками: Гудини пригласил его на ежегодное собрание Общества американских фокусников в качестве почетного гостя. Покуривая «Лаймхаус», любимый сорт сигар, сэр Артур довольно улыбался, наслаждаясь искусством американских иллюзионистов. Когда Гудини пригласил его на сцену, зрители ожидали пламенных призывов к общению с мертвыми или демонстрации фотографий с призраками. Но Дойл показал им киноленту с чудовищными созданиями. То были динозавры – они ели, играли, спаривались, дрались друг с другом, орудуя кошмарными рогами и зубами, сбивая противника с ног могучими хвостами. Никто и никогда не видел на киноэкране ничего подобного. Многие фокусники подумали, что они смотрят настоящую съемку чудовищ из другого измерения. «Чудища из древнего мира или мира нового, открытого Дойлом в астрале, выглядели потрясающе реалистично. Если это подделка, то речь идет о подлинном шедевре», – восхищенно писал журналист «Таймс».

– Как вы это сделали? – спросил Гудини.

На следующий день сэр Артур написал ему, что эти чудовища – порождения «чистого кинематографа, выполненные с непревзойденным мастерством». Эти кадры использовались в фильме «Затерянный мир», снятом по его одноименной книге. Он показал эти кадры на собрании, не дав никаких объяснений, «просто чтобы порадовать безобидной мистификацией тех, кто так часто – и так успешно – мистифицирует других».

Дружба сэра Артура и Гудини достигла апогея вскоре после приема в Обществе американских фокусников. Дойлы уже собирались плыть домой и пригласили Гудини с Бесс провести с ними выходные в Атлантик-Сити. Прибыв на курорт, Гудини нашел семейство Дойл возле гостиничного бассейна. Там он научил сыновей сэра Артура прыгать в воду с трамплина и плавать на спине. Он показал им, как может удивительно долго оставаться под водой: секрет этого трюка состоял в том, что перед погружением он делал несколько глубоких вдохов. Как и остальным людям, ему нужно было дышать, чтобы жить.

Чуть позже они присоединились к Бесс и Джин на берегу океана. Пока дети играли в мяч и ныряли, Гудини наблюдал за своими друзьями-спиритуалистами. Сэр Артур был человеком удивительно жизнерадостным – после Эватимы Тардо Гарри таких не встречал. Леди Дойл как-то говорила Гудини, что сэр Артур ни разу в жизни не повысил голос ни на нее, ни на детей. Семья почти ежедневно общалась с духами, но Гудини чувствовал себя легко и непринужденно в их обществе. Даже дети Дойла сказали ему, что не боятся умирать. Они говорили о своем мертвом брате Кингсли, отправившемся в Страну лета, будто это место было просто еще одним государством на земле. Тем вечером Гудини был очень растроган, когда один из мальчиков подбежал к матери и сказал, что соскучился и хочет ее поцеловать. Малыш чмокнул мать в губы, а потом поцеловал каждый пальчик на ее руке. Вне стен своего дома Гарри никогда не приходилось видеть столь нежного проявления сыновней любви.

Следующий день в Атлантик-Сити был непростым для иллюзиониста – то был день рождения его матери, и потому Гарри думал об утрате, ставшей причиной его интереса к спиритизму. Одиннадцать лет назад после выступления в Копенгагене он отправился на праздничный прием и там получил телеграмму с известием, от которого до сих пор не оправился. Его мать перенесла тяжелый инсульт, и брат Леопольд, сам врач по образованию, писал, что надежды на ее выздоровление нет. Прочитав телеграмму, великий Гудини потерял сознание перед собравшимися журналистами и двумя принцами Нидерландов. Придя в себя, он разрыдался, не скрывая своих чувств, и едва смог уйти с приема: ноги его подгибались, и пришлось опираться о руки жены.

В нарушение иудейских традиций Гудини уговорил своих родственников

не хоронить Сесилию до его возвращения из Европы. Купив ей пару тапочек из шерсти (за несколько недель до смерти матери Гарри обещал ей привезти этот подарок), он отправился обратно в Америку, чтобы попрощаться. Вернувшись, он всю ночь просидел в гостиной у ее тела. На следующее утро Вайсы похоронили Сесилию рядом с Меером Шамуэлем на кладбище Сайпресс-Хиллс в Квинсе. В гроб положили шерстяные тапочки. Родители Гарри воссоединились в потустороннем мире – и Гудини хотел найти их.

Сидя на пляже в Атлантик-Сити, Гарри залюбовался Бесс – в купальнике из тафты она выглядела совсем юной. Женщина помахала рукой сэру Артуру, шедшему к ним по берегу. Дойл сообщил чете Гудини радостную весть: Джин, практиковавшая эпистолярную форму медиумизма, то есть автоматическое письмо, почувствовала, что сегодня с ней попытается связаться мать Гарри. Гудини с благодарностью принял приглашение Дойлов поучаствовать в спиритическом сеансе. Ни сэр Артур, ни Джин не могли знать, что сегодня у его матери день рождения. И впервые в жизни Гарри предстояло сидеть на спиритическом сеансе с медиумом, которому он доверял. Сэр Артур, извинившись, попросил Бесс не участвовать в этом: по его словам, присутствие «двух участников с одинаковыми ожиданиями от сеанса – хоть положительными, хоть отрицательными» – может повлиять на результат.

– Ничего, идите, – ответила Бесс. – Оставляю Гудини на ваше попечение.

И оба мужчины – Гудини в мятом белом костюме, Дойл в отутюженном темном – вернулись в гостиницу. Бесс осталась ждать результатов эксперимента. Она закрыла глаза и попыталась задремать: Джин Дойл как-то сказала ей, что во сне живым легче общаться с духами. Бесс часто слышала по ночам, как ее муж вскидывается ото сна с криком: «Мама, ты здесь?»

Может быть, сегодня днем она навестит его.

Джин ждала мужа и Гарри в гостиничном номере, уже готовая начать сеанс. Гудини сел за стол, а сэр Артур задернул занавески и разложил на столе бумагу и карандаши. Затем начался сокровенный ритуал. Сэр Артур склонил голову и произнес молитву. Он нежно опустил ладони на руки жены, чтобы поделиться с ней своей силой. Гудини зажмурился, вслушиваясь в шум прибоя. Тут ему не нужно было оставаться настороже, опасаясь мошенничества. Еще никогда он не чувствовал себя на сеансе так спокойно. Приглушив глас сомнения, он попытался всем сердцем принять веру Дойлов. Особенно его восхищали их представления об астральном теле. Гудини часто осознавал какую-то смутную силу, направляющую его, будто сознание двигалось отдельно от тела, чуть опережая его. В тот момент у него возникло такое же ощущение – ощущение полета. «Если я действительно наделен астральным телом или душой, то душа моя вышла из тела настолько, насколько это возможно для живых, – писал он об этом чувстве. – Душа ждала какого-то знака, вибраций, ощущения, что моя дорогая мамочка рядом».

И вскоре Джин ощутила присутствие духа. Ее рука затрепетала, и женщина потрясенно сказала, что еще никогда ею не управлял столь сильный дух. Она три раза стукнула по столу, подавая знак, что этим духом была мать Гудини. Затем Джин взяла карандаш и принялась записывать послание Сесилии в блокноте. Сэр Артур вырвал лист и передал его Гудини. «Ох, дорогой мой, слава богу, слава богу, я наконец-то связалась с тобой», – начиналось послание. Гудини, побледнев, читал – по словам Дойла, его друг был «потрясен до глубины души». Дойлы тоже испытали эмоциональное потрясение: они знали, сколь многое значит для их друга это воссоединение. «Я всегда читаю мысли моего любимого сыночка, дорогого моего сыночка».

Вот оно, доказательство!

Пять дней спустя, уже в Нью-Йорке, Гудини сказал сэру Артуру, что он «сам не свой от счастья» после того сеанса. Сэр Артур понимал его чувства. Испытать настоящий контакт с духом – все равно что заново родиться. Дойл спросил, изменили ли события в Атлантик-Сити отношение Гудини к его собственным паранормальным способностям, потому что на том спиритическом сеансе произошло кое-что еще, поразившее Дойлов.

Джин исписала пятнадцать листов, передавая послания от матери Гарри, и Гудини подтвердил, что каждое слово могло бы принадлежать Сесилии – так эти страницы напоминали драгоценные письма, которые мать посылала ему, когда он отправлялся на гастроли. Но Гудини хотел большего. Когда сэр Артур уже думал, что сеанс в Атлантик-Сити завершен, Гудини взял карандаш и сам попробовал использовать автоматическое письмо.