Ведьма (Сборник)
Шрифт:
Ко мне подбежала Делия. Было видно, что она плакала.
— Что же делать, Джордж? Что же нам теперь делать? Что он тебе сказал? Что?
Ее возбужденное состояние и почти предгорячечная манера говорить, увы, должен признать, полностью подтверждали слова Джока о невропатических галлюцинациях.
— А правда, Делия, — обратился я к ней, — что он уговаривал тебя обратиться к психиатру?
— Да, а что? — Я заметил, как она вся напряглась. — A-а, Джок сказал тебе, что это все плоды моего воображения, и ты поверил ему? — с горечью заключила она.
— Да нет, вовсе нет, — соврал
— Он все-таки убедил тебя, — настаивала Делия, схватив меня за рукав. — Ты не должен ему верить, Джордж. Он их боится! Он… Он еще в большей беде, чем я.
— Отчасти я с тобою согласен, — сказал я, на этот раз не будучи уверен, правду ли говорю или нет. — А после представления мы все с тобою обсудим.
Тут вдруг она отпустила мой рукав и отшатнулась от меня.
— Если ты мне не поможешь, — сказала она, тяжело дыша, — я знаю, как можно узнать, права я или нет. Наверняка.
— Ты… Что ты имеешь в виду, Делия?
— Сегодня вечером, — проговорила она срывающимся голосом, — ты это узнаешь.
Как я ни настаивал, большего добиться от нее я так и не сумел. Я простился с Делией, но еще долго у меня перед глазами стояло выражение ее лица, ее зрачки — два безумных холодных бриллианта в золотистой оправе волос.
Быстрым шагом я миновал коридор и спустился вниз по лестнице.
Выйдя из кромешной тьмы подъезда, я словно окунулся в кромешный ад, но 42-я улица с ее вечно кипящей толпой мне показалась раем. Приятно было видеть это множество людей, идти вместе с ними, подставляя бока чужим локтям, и к черту забыть все выдуманные страхи и ужасы, населявшие квартиру Делии и Джока Лэтропов.
Я бросил взгляд на книжицу, которую сжимал в руке. Шрифт был древним, и буквы плясали по строкам. Листы сильно пообтрепались по краям. Я прочел длиннющую надпись на титульном листе:
ПРАВДИВЫЙ РАССКАЗ, записанный рукою некоего заслуживающего доверия джентльмена из уст одной Высокочтимой Особы, излагающий обстоятельства жизни и смерти ДЖОКИ ЛОУТРОПА из Англии, устроителя кукольных представлений, и повествующий о том, что, по предположению многих и многих, смерть его была сопряжена с вышеупомянутыми куклами.
На улицы и крыши Нью-Йорка с неба бесшумно спрыгнула ночь. Мой офис стал похож на кладбище теней. С места, где я сидел, был виден окаменевший мастодонт Эмпайр Стейт Билдинг, громадным клыком выпирающий над мелкозубой челюстью горизонта.
Я потер усталые веки. Все те же мысли кружили в голове. Кому я должен верить? Делии или Джоку? Что могло довести человеческий рассудок до такого помрачения, что он превратился в неуправляемый генератор сумасбродных, чудовищных подозрений? И чей именно рассудок? Ответы на эти вопросы вряд ли можно было отыскать в голове обыкновенного частного сыщика.
Уже начало смеркаться, и я придвинулся вместе с книжкой поближе к окну. Затем еще раз прочел два абзаца, которые произвели на меня особенно сильное впечатление.
В те времени ходили слухи о том, что Джоки Лэтроп заключил союз с дьяволом, дабы достичь в искусстве
Рассказывают, что Молл Сквайерз и некий французский доктор ни слова не проронили о том, что ощутили, когда впервые увидели труп Джоки. Доподлинно известно, что сердце его пронзила длинная тонкая игла, а руки его были отсечены в запястьях. Жена Джоки, Люси, конечно же, предстала бы перед судом присяжных по обвинению в убийстве, но после смерти мужа ее больше никто не видел. Молл Сквайерз поклялась на Святом писании, что руки у Джоки забрал дьявол в уплату за нечистую силу, которая помогала в мастерстве кукольнику. А некоторые, и таких немало, утверждают, будто он был убит своими же куклами, кои избрали своим орудием иглу как наиболее удобное оружие смертоубийства в их маленьких руках. Припоминают, что однажды священник Пенроуз предал Джоки анафеме со словами: «Это — не куклы, а исчадия ада, и те, кто узрит их, — да будут прокляты».
Я откинул книжку в сторону. Какое человеку дело до событий, происшедших полтораста лет назад? Какой-то слабый отголосок из недр восемнадцатого столетия, наполненного страхом и предрассудками. Особенно когда автор этих сумасбродных строк явно претендует на сенсацию.
Правда, имена Лоутроп и Лэтроп звучат почти одинаково. Да, Джок еще говорил, что он якобы имеет и другие доказательства того, что является прямым потомком этого Лоутропа.
Книжка меня просто разозлила. Было такое ощущение, будто кто-то хочет запугать меня детскими сказочками о гоблинах и привидениях.
Я включил свет и посмотрел на часы. Было без пятнадцати восемь…
Когда я пришел в театр, публика уже шумела. В фойе было изрядно накурено. Когда девушка с томным взглядом вручала мне билет, меня кто-то окликнул. Я оглянулся и увидел доктора Грендала. Сразу было ясно, что у старого болтуна под сияющей лысиной скрывается какой-то коварный вопрос. Мы перекинулись парой дежурных фраз, и он наконец-то мне его задал.
— Ты видел Джока после того, как он вернулся из Лондона?
— Так, виделись мельком, — осторожно ответил я.
— Ну, и как он тебе? — Глаза доктора хитро блеснули из-под очков в серебряной оправе.
— Беспокойный какой-то стал. Задерганный.
— Вот-вот-вот, — просюсюкал доктор, увлекая меня за собой в угол. — Знаешь, — зашептал он, — Джок стал каким-то странным. Конечно, это строго между нами. Он был у меня. Я сначала подумал, может, у него со здоровьем нелады. Но оказалось, его интересовали пигмеи.
— Пигмеи? — У меня чуть глаза на лоб не вылезли.
— Вот именно. Пигмеи. Удивился, да? Я тоже был немало удивлен. Больше всего он интересовался, какой может быть наименьший рост у взрослых людей этой расы. Все расспрашивал меня, могут ли они поместиться в футляры, коробки — ну, вроде как его куклы. Я говорю, это просто невозможно. Разве что грудные дети и зародыши.