Ведьма Страны Туманов
Шрифт:
– Не люблю долго рассказывать. Разрешаю тебе посмотреть.
Необжигающее пламя разбежалось по Юсиной одежде и волосам разноцветными щекочущими искрами, девочка зажмурилась. А когда открыла глаза, увидела перед собой маму…
Шишига
Пшеничное поле разлеглось золотым платком в центре западной пустоши. Это было самое безжизненное место во всей Стране Туманов. И хотя ветер то и дело забегал поиграть с вечно молодыми колосьями, ни один дух здесь не показывался. Потому что, с тех пор
Волосатое, длиннохвостое и худое существо лежало на стоге сена посреди поля и выковыривало прутиком застрявшее мясо полёвки из гнилого зуба. Полёвка была первой едой за последние три недели: мелкого грызуна случайно выронила из когтей сплюшка, когда, пролетая высоко над пустошью, Шишига напугала сову истошным криком.
Сегодня Шишиге не спалось. Она чуяла какую-то опасность. И хотя своими жуткими воплями она давно всех распугала и добилась того, что теперь жила на пшеничном поле одна-одинёшенька, – на душе у неё было неспокойно. Вторую ночь ей чудилось, что в поле прячется чужак. Вторую ночь она не смыкала глаз, надеясь увидеть и наказать того, кто не устрашился её и посмел сюда пробраться. Ведь не для того Шишига бежала от своей родни, которая живёт в камышах и питается скользкой рыбёшкой, чтобы делить поле с посторонним заблудшим духом…
Погруженная в свои переживания, Шишига совсем обленилась. Она перестала искать себе еду, перестала шуметь в сумерках и даже подумывала показательно утопиться. Водянистого цвета кожа обтянула её кости, глаза впали, волосы потускнели, запутались.
Шишига вспомнила двоюродных сестёр – прекрасных служанок Озёрного духа, выплюнула прутик и, забыв на время о той опасности, которую в последнее время так явственно ощущала, завыла на луну с неслыханной тоскою.
– Ты чего воешь, красавица? – окликнул вдруг кто-то Шишигу.
Она тут же вскочила – длинный змеиный хвост с жалом на конце, взвился вверх.
– Какая я тебе красавица? – Крючковатый бородавочный нос Шишиги задвигался, пытаясь выхватить запах чужака. – Ты что, Шишигу не признал?
– Признал, – ответил кто-то. – Но я только к красавицам прихожу.
Шишига опустила хвост и всмотрелась в золото колосьев перед собой – на неё вытаращились чьи-то светящиеся глаза.
– Я жизни лишь у красавиц забираю, – сказал снова кто-то, а светящиеся глаза моргнули. – Души у них высасываю.
– Ырка, что ли? – спросила Шишига неуверенно.
– Он самый, – ответил кто-то.
Шишига почесала затылок. Кто такой Ырка, она, конечно, знала – самоубийца из людей, который любимой девушкой при жизни был обижен. Но в Стране Туманов она его ещё не встречала: Урса таких духов не любила, а потому к своим владениям не подпускала.
– Вон у тебя волосы какие серебряные, – сказал снова Ырка, и светящиеся глаза его сверкнули недобрым огнём. – И хвост у тебя такой гибкий, чешуйчатый.
Шишига ухмыльнулась.
«Ну вот, сестрички, – подумала, она, – не
– Рассказывай ещё, – сказала Шишига и облизнулась. – Хорошо рассказываешь!
– И глаза у тебя как звёзды молодые сияют… и губы твои алым цветом к себе манят… – Ырка подкрался к Шишиге ближе – настолько, что стало видно его чёрное как уголь лицо. – А можно я тебя поцелую?
Шишига ненадолго задумалась.
– Можно, – ответила она нерешительно. – Душу-то мою не высосешь?
– Я души у красавиц высасываю, – сказал Ырка. – А ты что же, разве не красавица?
Шишига разозлилась:
– Конечно, красавица! Не похуже других буду! Целуй давай! – И Шишига снова облизнулась, закрыв при этом глаза.
Тогда Ырка выскочил из пшеницы, вцепился чёрными губами в Шишигины губы, закрутил её, завертел в железных объятиях и в ту же минуту бросил мёртвую на стог сена.
– Наконец тепло, – прошептал Ырка, уходя.
Шишига лежала на стоге неподвижная и бледная. Волосы её были запутанными, нос остался крючковатым и бородавчатым, руки и ноги – худыми и кривыми, но на лице застыла улыбка настоящей красавицы…
«Я возьму у тебя только то, что мне понравится…»
– Мама!! Мамочка!!! – закричала Юсинь, но в эту же секунду поняла, что та её почему-то не слышит и, что ещё непонятнее, глядит будто бы сквозь неё.
Девочка осмотрелась. Только что она была в доме ведьмы Урсулы, а теперь оказалась в незнакомой, прокуренной и тёмной кухне. Мама Юсинь стояла у заколоченного окна, прижимая к себе закутанного в тёплое одеяльце младенца.
«Что это ещё за ребёнок?» – подумала Юсинь и приблизилась к матери.
Она выглядела вроде бы так же, как всегда, но вместе с тем чуточку иначе. То ли немного худее, то ли волосы уложены не как обычно, то ли губная помада непривычного оттенка. «Где-то я её такой уже видела», – Юсинь снова посмотрела на спящего ребёнка и почему-то вспомнила одну особенно дорогую ей фотографию: родители гуляют в центре города, нежно глядят друг другу в глаза и улыбаются, а между ними – красная коляска, в которой, пытаясь целиком запихать погремушку в рот, лежит Юся.
Девочка догадалась. Мама не другая, просто она моложе на четырнадцать лет, а младенец в её руках – это сама Юсинь.
– Зачем пожаловала? – услышала Юся голос за спиной и обернулась.
Перед ней, с дымящейся трубкой в руках, стояла Урсула. И хотя вместо цветочного ободка на ней был пестрый шерстяной платок, а вместо белой ночной рубашки – коричневое платье и вязаная жилетка, – это определённо была та самая ведьма, которая сегодня похитила Юсинь.
– За помощью пришла, – мама сказала это так тихо, что Юсинь показалось, что она не хочет произносить этих слов.
– А с чего ты решила, что я могу тебе помочь? – спросила Урсула и направилась к гостье. Она сделала затяжку, выпустила несколько кривых колечек дыма и… пройдя сквозь Юсинь, как через что-то невидимое, села за кухонный стол.