Ведьма западных пустошей
Шрифт:
Бастиан понимающе кивнул и опустил пониже руку со своим свертком. Моше протянул ему листок и поинтересовался:
— Это из-за убитых девушек? Тина Эквели заказывала у меня колечко, носила, не снимая. А нашли ее уже без него.
«Значит, он еще и коллекционер, — подумал Бастиан. — Забирает что-то на память».
— Как оно выглядело, это кольцо? — спросил он. Моше с тяжелым вздохом сполз со стула и шагнул в неприметную дверку за своей спиной. Бастиан невольно задумался о том, покидает ли ювелир мастерскую. Может, так и живет
Моше вернулся с маленьким белым листком, протянул Бастиану, и он увидел карандашный набросок. Кольцо действительно впечатляло — сотканное будто бы из золотой паутины, в центре которой хранился бриллиант, капля росы в логове паука. Оно заставляло смотреть на себя, притягивало взгляд снова и снова.
— Сам создал, — со сдержанной гордостью произнес Моше и уточнил: — Мой рисунок.
— Очень красиво, — похвалил Бастиан. — Спасибо, теперь я знаю, что искать.
Моше забрался на стул и опустил увеличительное стекло обратно на глаз, давая понять, что разговор закончен.
Выйдя из мастерской, Бастиан несколько минут стоял просто так, глядя по сторонам. Потом он опустил глаза на список и вдруг словно споткнулся о знакомое имя, увидев обрывок статьи:
«…следствие провел лично министр инквизиции Альвен Беренгет, который установил, что Эдвин Моро действительно покончил с собой, используя артефакт. Разорение и потеря чести лишили его рассудка».
Бастиану показалось, что солнечный день стал еще светлее. Отец! Он был в этом городе, он ходил по этим улицам — Бастиан вдруг понял, что улыбается той детской растерянной улыбкой, которая идет откуда-то из тех глубин души, где таится самое хорошее и доброе.
Отец здесь был. Это казалось Бастиану прикосновением к душе — ласковым, ободряющим. Это дало ему надежду.
Решив обязательно сходить в библиотеку и поподробнее изучить дело, которое отец вел в Инегене, Бастиан двинулся в сторону полицейского участка.
***
Когда Аделин вышла из больницы, убедив врачей, что поедет домой и будет послушно лежать в постели, то увидела, что возле полицейского участка медленно, но верно назревает скандал на самой верхушке инегенского общества.
Благородные господа все-таки переступили через упрямство и гордыню и привезли дочерей для установки маячков в ладони, но стоило первой впечатлительной барышне картинно упасть в обморок от боли, как отцы и матери принялись возмущаться, причем в тех выражениях, которые не во всяком кабаке услышишь. Хейм Геверин, отец покойной Магды, который привез к участку юную Альдин, разглагольствовал громче всех.
— Произвол! — услышала Аделин. — Полицейский произвол!
Из участка вышел офицер Бруни, вывел бледную, но решительную Золли. За ними показались господин Арно и Бастиан, и полицмейстер решил сразу же пойти в атаку.
— Тих-ха-а! — рыкнул он так, что некоторые благородные господа невольно присели. Клер Эвглен даже
Убедившись, что его слушают, господин Арно продолжал уже спокойнее:
— Все маячки должны быть установлены! Это поможет нам отследить и спасти девушку, если убийства еще будут! Люди, это же ваши дети. Это для их спасения. Неужели вы этого не понимаете?
Геверин сжал губы в нитку.
— Вы уже не спасли одну мою дочь, — практически выплюнул он. Альдин испуганно сжала отцовскую руку; Геверин выглядел так, словно наконец-то нашел тех, кто виноват во всех его бедах, и теперь не собирался давать им спуску. — А теперь я должен дать вам изувечить вторую?
— Не изувечить, — тон Бастиана был таким, что некоторые родители, которые хотели было отправляться с дочерями домой, передумали уезжать. — Золли, покажите ладонь, пожалуйста.
Золли продемонстрировала всем свою пухлую ладошку и звонко заявила:
— Уже совсем не больно! Это как прививка!
— Вот именно, — кивнул Бастиан и добавил, глядя над головой Геверина: — Если бы вы соблюдали карантин для девушек, было бы гораздо проще. В такие времена надо сидеть дома под охраной слуг, а они разгуливают, где хотят. И наш убийца ходит себе, как лиса в курятнике, выбирает добычу послаще.
Геверин вскинул голову. Аделин вспомнила, как отец говорил, будто бы ему, в общем-то, безразличны дети. Восемь дочерей, три сына, и это только законные. А вот то, что кто-то осмеливался диктовать ему, как поступать, задевало его очень глубоко.
— Я дворянин, — гордо произнес он. — И вы… — он сделал паузу и посмотрел на Бастиана с таким презрением, словно тот был нищим из канавы, задумавшим учить его добродетелям. — Вы не засадите меня под замок, и никто не засадит. Я — свободный человек!
Аделин заметила, как остальные собравшиеся закивали, соглашаясь. Да, ни один дворянин и ни одна дворянка не запрут себя дома летом, когда светит солнце, в магазинах новые товары, а шкафы ломятся от платьев, которыми еще не вызвали разлитие желчи у соседей. Приказывать им может только лично ее величество, но королевы сейчас здесь не было. Бастиан перевел взгляд на Альдин, которая по-прежнему жалась к отцу, и сказал:
— И он заберет эту невинную овечку. Зачарует, она сама сядет в его экипаж, и он вывезет ее в свое логово. Потом надругается над ней. Всесторонне, как ему только захочется. Потом зарежет, как свинью, и выбросит тело. Подбросит на городскую площадь, чтобы горе и позор вашей семьи увидели все.
Юная Хасин, единственная дочь Али Эмина, торговца пряностями, который купил дворянский титул год назад, вздохнула и без чувств опустилась на руки родителя. Золли смотрела с торжеством и еще раз показала всем ладошку: вот, видали? Случись что, лиходея поймают, а меня вырвут из его грязных лап!