Ведьма. Без права на чувства

Зинина Татьяна

– Сделаю для этого всё возможное, – ответила я.

– По прибытии на место сразу зайди в кафе «Синяя птица». Оно принадлежит моему приятелю, именно через него будешь передавать нам письма. Сама знаешь, что писать можно, а чего нельзя.

– Да, – я кивнула, посмотрела отцу в глаза… и снова крепко его обняла.

– Идём.

Папа сам занёс мои вещи в купе, которое выкупил для меня одной. Обнял ещё раз, и тут раздался окрик проводника, извещающий об отправлении. Отец тут же поспешил на выход, а я прилипла к окну… за которым мне махали мама и сёстры.

Раздался гудок, поезд тронулся, родные

остались на перроне, а я… А я, наконец, полностью осознала, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. Села на диван… и всё-таки расплакалась.

***

Паровоз набирал скорость. Стук колёс уже слился для меня в единый неприятный гул, как и звуки голосов за пределами моего купе. В окне мелькали зелёные луга, убранные поля, деревни, мосты, дороги, а я смотрела на всё это и будто не видела.

Чем дальше поезд уносил меня от родного города, от родителей и сестёр, тем более потерянной и беспомощной я себя ощущала. Великие Стихии, да мне на каждой станции до безумия хотелось просто взять вещи и сойти. Я даже представляла, как выйду на перрон, вдохну воздух чужого города, провожу взглядом последний вагон своего поезда и пойду покупать обратный билет. Только понимание, что цена возвращения может оказаться непомерно высокой, заставляло оставаться на месте.

Нет, дело было не в деньгах. Вот как раз их-то у меня хватало. Но вернуться я всё равно не могла… как бы сильно ни хотела.

Вдруг в дверь постучали. Не дожидаясь моего ответа, кто-то сдвинул створку в сторону и заглянул в купе. Я даже не заметила, что почти стемнело, не зажгла свет и поэтому визитёра теперь видела плохо.

– Голодом решила себя заморить, или маменька дала тебе сотню пирогов в дорогу? – прозвучал незнакомый женский голос.

Я села ровнее, потом всё-таки дотянулась до выключателя, и на стенах загорелись несколько ламп. Вот теперь мне удалось рассмотреть гостью, которой оказалась та самая беловолосая особа – одна из моих сопровождающих.

– Я не голодна, – ответила я ей.

Есть на самом деле не хотелось, сказывалось нервное напряжение.

– Ты с утра сидишь тут безвылазно, – ответила девушка. – Идём в вагон-ресторан. Он тут рядом. Поедим нормально, а заодно нормально познакомимся.

Она пыталась казаться дружелюбной, вот только я видела, насколько фальшиво выглядит её улыбка. Да и глаза оставались холодными и будто бы пустыми. Что бы ни говорила эта особа, а ей самой идти в вагон-ресторан точно хотелось ещё меньше, чем мне.

– А можно заказать еду сюда? – озвучила я пришедшую в голову идею.

– Сомневаюсь, – ответила она. – Но предлагаю уточнить. Идём. Оникс ждёт нас там.

– Ладно, – я всё же решила согласиться. – Давай.

В одном она была права: сидеть в купе все три дня пути у меня точно не получится. А значит, лучше начать потихоньку осваивать новую самостоятельную жизнь.

– Значит, ты Кетти? – спросила я, выходя из своего купе вслед за девушкой.

– Да, – она кивнула. – А ты Магнолия.

– Мегги, – поправила я её. – Так меня зовут близкие.

– Магнолия – красивое имя, – проговорила Кетти. – Я бы на твоём месте настаивала, чтобы все звали меня только так, без всяких там сокращений.

– Я привыкла.

На этом разговор

затих.

Мы довольно быстро прошли через наш вагон, потом ещё через один, и попали в тот самый вагон-ресторан. Он был оформлен довольно просто, но показался мне уютным. Кетти сразу направилась к дальнему столику, а я только теперь увидела за ним темноволосого хмурого мужчину. Оникса.

– Доброго вечера, – поздоровалась я, садясь напротив него.

– Доброго, – ответил он и смерил меня быстрым оценивающим взглядом.

Сегодня Оникс был одет в строгий серый костюм. Не особо дорогой, явно купленный в магазине готовой одежды, но даже в нем мужчина выглядел представительно. Его волосы с прошлой нашей встречи стали чуть короче и уже не собирались в низкий хвост, но он, видимо, по привычке, зачесал их назад. А ещё Оникс сбрил бороду и сейчас выглядел всего на пару лет старше меня.

Я же вдруг поймала себя на том, что уже довольно долго его рассматриваю, и отвернулась к окну. Надо признать, Оникс был довольно симпатичным, если не считать его пугающего пронзительного взгляда. В нём чувствовались и загадка, и угроза, и безжалостность, отчего у меня по спине бежали мурашки.

Расторопный официант быстро принял у нас заказ, а готовые блюда принёс почти сразу. Во время трапезы за нашим столом стояла тишина. Зато я невольно начала прислушиваться к тому, что говорят другие посетители ресторана. Вообще, их было немного: семья с двумя детьми в другом конце вагона, да две престарелые дамы, сидящие через два столика от нас. Они активно обсуждали запредельное финансирование восстановления города Востер, ругали племянника императора и громко заявляли, что эти деньги можно было потратить на строительство железной дороги к морю, ведь женщинам так тяжело добираться на курорты на машинах.

– Итак, Магнолия, думаю, нам самое время поговорить, – обратился ко мне Оникс. – Но предлагаю сделать это не здесь, а в нашем купе. Без лишних ушей.

– Не думаю, что могу сообщить вам что-то, чего вы ещё не знаете. Папа передал всю необходимую информацию вашему… эм… другу.

Но Оникс меня будто и не слышал вовсе.

– Пойдёмте, – бросил приказным тоном.

Он поднялся, оставил оплату за весь наш ужин и без слов пошёл к выходу из вагона. Я не хотела уходить, надеялась посидеть ещё, выпить чаю с пирожным, к которому даже не притронулась. И вдруг поняла, что, если сейчас пойду за Ониксом, то он всё путешествие так и будет мною вертеть. Папа правильно сказал: я наниматель, а они – работники. Вот пусть они слушают меня, а не я их.

Кетти встала, но уходить не спешила. Переводила взгляд с меня, спокойно пьющую чай, на удаляющуюся спину «брата» и всё больше хмурилась.

– Поговорить действительно надо, – сказала она, опустившись обратно на своё место.

– Вот закончу ужин, и тогда, возможно, поговорим, – дерзко бросила я ей. – И не надо пытаться мною помыкать.

Девушка фыркнула и посмотрела с лёгким презрением, но ничего не сказала.

Своё пирожное я доедала медленно, тщательно пережёвывая воздушное суфле. Чай пила малюсенькими глоточками и всячески старалась оттянуть завершение трапезы. Так мы с Кетти просидели в ресторане ещё около получаса. И за всё это время она не сказала мне ни слова. Но зато взгляд у неё был очень красноречивым.