Ведьма
Шрифт:
Он запустил пятерню в рыжие кудри, вздохнул, размышляя, с чего начать рассказ, и произнес:
– Все довольно запутанно, Серега. Дело в том, что в моем роду испокон веков все женщины были ведьмами. Столетие за столетием сила передавалась по наследству, от матери к дочери. Рождались в нашей семье только девочки. И вдруг – аномалия.
– Ты?
– Угу, – кивнул Валька. – Все признаки указывали матери, что она ждет дочь. Все шло так, как положено. Мне даже имя подобрали…
– Валентина?
– Нет, –
– Да почему ведьма? Не колдун, не ведьмак, не чародей, а именно – ведьма?
– Потому что в нашей семье рождались только ведьмы, – терпеливо, как маленькому ребенку, объяснил Валька. – Не колдуны, не ведьмаки и не чародеи. А против наследственности не попрешь.
Послышался мягкий удар, и в форточке появился Шаман. Секунду котяра оценивал ситуацию, а затем, видимо, сообразив, о чем шла речь, уставился на меня.
Ведьма и ее кот.
Великолепно.
Я поднялся с кровати и вышел из комнаты. Мне хотелось покурить и побыть одному.
В ту ночь мне снится, что Валька – женщина.
Крупная, рыжая и развратная.
У нее большие груди, широкие бедра и узкая талия. А еще у нее большой рот и манящие зеленые глаза. И волосы до талии. Густые. Пахнущие горькой травой.
В окно светит полная луна, и в ее свете женщина кажется совершенной статуей. Она столь прекрасна, что от желания у меня дрожат пальцы. Умоляя ее побыть со мной, я готов валяться в ногах, готов целовать ее туфли, готов стать ее рабом… но этого не требуется. Она пришла, чтобы побыть со мной.
Она ложится рядом и разводит в стороны ноги.
Я оказываюсь сверху.
Я вхожу в нее.
Она улыбается и молчит.
Мои первые движения медлительны и мягки. Ей нравится.
Постепенно я становлюсь напористее. Она закрывает глаза.
Мы улетаем…
Когда я просыпаюсь, Валька пьет молоко и смотрит на меня. Он сидит за столом. На нем тренировочные штаны и футболка. Он пьет молоко и смотрит на меня.
А на подоконнике, перед блюдцем с молоком, сидит Шаман. Черный как уголь. И смотрит на меня.
Они знают, что мне снилось.
Но стыда нет. Только злость.
Я говорю:
– Ты – урод.
Валька пьет молоко. Я говорю:
– Ты – урод.
Валька пьет молоко.
Я говорю:
– Ты – урод.
Шаман отворачивается и начинает изучать уличный пейзаж.
Валька ставит кружку на стол. Опускает ее резко, раздается громкий стук, и я вздрагиваю.
Он говорит:
– Я не виноват.
Он говорит:
– Ты оказался чересчур восприимчивым.
Он говорит:
– Я просил, чтобы мне дали отдельную комнату, но мест в общежитии не хватает. Меня подняли на смех.
Валька
– Ты сука и извращенец.
Он говорит:
– Будь я извращенцем, ты бы занимался сексом со мной.
Я говорю:
– Ты должен был снять комнату в пустом доме.
Он молчит.
Я говорю:
– В доме, где нет жителей.
Он отводит взгляд.
Я говорю:
– Чтобы никому не мешать.
Он молчит.
Я устаю ругаться.
Я беру с тумбочки пачку сигарет, вытряхиваю одну из них на одеяло, подбираю и крепко сжимаю губами. Затем я возвращаю пачку обратно, беру зажигалку и прикуриваю.
Какое-то время мы молчим.
Между нами танцует дым.
Потом он говорит:
– Я не хочу жить один.
Потом он говорит:
– Одному мне плохо.
Потом он говорит:
– Я должен с кем-нибудь дружить.
Он не врет. Я вижу – он не врет. Я знаю – он не врет. Я ему верю. Но мне страшно. Я говорю:
– Мне страшно.
Я от них не сбежал: от Вальки и от Шамана.
Остался.
Почему?
Потому что к тому времени я уже считал Вальку своим другом. Еще объяснения нужны? Нет? Я так и думал.
Видеть во сне Вальку-ведьму я перестал. Несколько дней он давал мне на ночь горячее молоко с какими-то травами, после чего объявил, что мое восприятие притупилось до безопасного уровня. По всей видимости, так оно и было, потому что сны с тех пор я вижу крайне редко.
Однако восприятие восприятием, но какая-то связь между нами возникла.
И однажды весной…
Я вскапываю огород.
Приличный, надо сказать, огород, пятьдесят на пятьдесят метров, не меньше. Он окружен старым, но еще крепким забором и расположен сразу за деревенским домом, сложенным из толстых, потемневших от времени бревен.
Я вскапываю огород.
Плохо, что у Федьки полетел трактор. Если бы механизатор запил, поставить его на ноги не составило бы труда: особый отвар на ночь, и утром Федька пахал бы как проклятый. Но со сломанным трактором не справиться, на холодное железо отвары и заговоры не действуют, а время уходит. Вот и приходится махать лопатой.
Я вскапываю огород.
Полоску за полоской.
Я работаю всю ночь. У меня ломит спину, а на руках появляются мозоли. Парочку из них я умудрился сорвать, и они неприятно болят.
Очень яркий сон.
Очень отчетливый.
Как будто все происходит на самом деле.
Когда Валька будит меня, я просыпаюсь совершенно разбитым, усталым и злым. От меня пахнет потом. Спину ломит. На руках – сорванные мозоли.
В форточке появляется вернувшийся с ночных бдений Шаман. Увидев меня, котяра удивленно замирает.