Ведьма

Холдер Нэнси

— Боже, как скучно! — простонала мисс Зейдель, сунула в рот еще один кренделек и задумчиво склонила голову.

— И с репетициями все будет в порядке, — сказала Николь, тыча пальцем в журнал посещений. — Проверьте, я еще ни одной не пропустила!

А потом произошло что-то странное: Николь сунула руку в карман брюк, раскрошила что-то над головой мисс Зейдель и нарисовала пальцем в воздухе маленький кружок. Мисс Зейдель пожала плечами, широко улыбнулась, словно принимая благоприятное решение, и сказала:

— Ты же знаешь, необходимо

провести открытое прослушивание…

— Спасибо, — прервала ее Николь. — Я вас не подведу!

Холли удивленно уставилась на нее.

За спиной послышались шаги — пришла тетя

— Николь там? — спросила Мари Клер. Дождавшись кивка, она заглянула в класс и весело помахала рукой. — Привет!

— Мне дали роль! — закричала Николь, бросаясь к матери. — Я буду Джульеттой!

— Неудивительно, ты же у нас в семье главная актриса! — Мари Клер с лукавой улыбкой обняла дочь.

— Прекрати, — радостно отмахнулась Николь.

— Поздравляю, — неловко сказала Холли.

— Какой мне выбрать костюм? — защебетала Николь. — Холли, как ты думаешь?

— Красивый, — рассеянно ответила Холли, все еще раздумывая о том, как Николь удалось проделать свой фокус.

— Ну конечно красивый! — закружившись на месте, сказала Николь.

Еще через две недели перед аудиторией, где каждую вторую среду собирался театральный клуб, вывесили списки актеров, утвержденных на роли. Николь, Аманду, Томми и Холли встретил нестройный хор радостных и обиженных комментариев.

— Я так рада! — Николь захлопала в ладоши и изобразила торжествующий танец, встреченный одобрительным свистом.

— Какая неожиданность! Как здорово! — шутливо воскликнул Томми.

— Поздравляю, — разочарованно протянула Мария Гуттьерес. — Ты отлично справишься!

Николь улыбнулась и изобразила объятия и поцелуи в обе щеки.

— Знаю, знаю! — шутливо ответила она.

Четверо приятелей вышли из школы и направились на западную парковку, где будущие выпускники ставили машины, к «тойоте», которую Томми взял у отца.

— Поехали в «Полкусочка», — капризно сказала Николь. — Я хочу насладиться победой!

Мария Гуттьерес грустно смотрела им вслед.

«Николь смошенничала, — подумала Холли. — Может, заклинание и не сработало, но она уговорила мисс Зейдель отдать ей роль. Не потому, что она это заслужила, а потому, что она очень хотела».

Произносить слово «заклинание» было трудно даже про себя.

«Это нечестно. И неправильно. Если они с тетей такое все время проделывают, то… то это надо прекратить».

Опять лунатизм?

Холли плыла по коридору сиэтлского особняка; теплый пол под ногами казался шелковистым и мягким, как шерстка Баст, хотя Холли знала, что на самом деле полы выложены дубовыми досками, на которых лежит шерстяная дорожка. Со стен глядели лица юных красавиц: цветы и лозы, вплетенные в волосы девушек, кружились и покачивались, как

водяные лилии на поверхности пруда. С потолка тоже свисали лилии, и в центре каждой из них светился огонек.

«Это светильники в коридоре, — сообразила Холли. — Точно, светильники, они всегда так выглядели».

Она скользила, едва осознавая, что ее куда-то ведут по длинному коридору. Холли сосредоточилась и разглядела впереди неясный силуэт, переливающийся синим светом. Казалось, кто-то поджидал девушку.

«Иду, иду», — сказала Холли.

Смутная фигура, охваченная синим огнем, спокойно двигалась по коридору, а языки пламени сходились над ее головой в острый язычок. Ноздри Холли наполнил запах дыма.

«Так вот почему в доме пахнет гарью!»

Фигура воздела охваченную пламенем руку и медленно указала вправо. Холли, будто восковая кукла, медленно повернула голову. Перед глазами возникла стена, сложенная из грубо обтесанных каменных блоков разной формы и размера. Дым сгустился и заполнил легкие. Холли закашлялась. Плиты под ногами, похожие на листья кувшинок, потрескивали от ужасного жара, бутоны лилий превратились в охапки соломы, которые вспыхивали, как фейерверки, разбрасывая повсюду искры.

«На помощь!» — позвала Холли, но странный коридор исчез. Девушка запаниковала, пытаясь сбить пламя с ночнушки. На ладонях вскочили волдыри, обожженные ступни пронзила острая боль.

Она поняла, где находится — в замке Деверо. Она искала Жана — отчаянно, неистово. В покрытой мехами кровати его не оказалось, хотя Изабо насыпала столько корня папоротника в вечернее питье мужа, что Жан должен был проспать двое суток. Теперь она вернулась с магическим порошком для пробуждения, но Жан исчез.

Она бежала сквозь дым и огонь, выкрикивая его имя, мимо замковых стражей, которых ее родственники поливали кипящим маслом и пронзали отравленными стрелами. Сквозь ночь, залитую светом пожаров, Изабо ворвалась в конюшню, не обращая внимания на крики лошадей и конюхов, распахивая двери с помощью магии. Она пронеслась по бесконечным коридорам в кухню, где языки пламени рвались из огромных очагов, как из бездонной утробы гигантского дракона. Повара и поварята исчезли, в дыму чувствовался металлический привкус — от пожара плавились кастрюли.

Выбегая из кухни, она едва увернулась в коридоре от объятого пламенем человека. Крики боли раздавались отовсюду. Внутри и снаружи каменных стен Каоры выжигали замок Деверо, с безудержной злобой убивая находящихся в нем мужчин. Так было договорено, и Изабо всячески помогала исполнению этого плана. Никто не знал о том, что она тайно просила Богиню пощадить ее мужа и дать им обоим спастись.

Стиснув кулаки, она выбежала во двор. Огонь освещал его так же ярко, как солнце в летний день. С криками и гоготанием погибло стадо гусей, пахло паленой овечьей шерстью, живность в загонах задыхалась в дыму. Это в договоренность не входило.