Ведьмак (большой сборник)
Шрифт:
— Нет, Геральт, — шепнул Лютик, прижимаясь к нему. — Ради богов, не доставай оружия. Это храмовая стража. Если мы окажем сопротивление, нас живьем из Новиграда не выпустят. Не трогай меча.
Человек в белом кафтане уверенно шел к ним. Типы в черном следовали поодаль, на ходу окружая бассейн, чтобы занять стратегически верно выбранные позиции. Геральт, слегка сгорбившись, внимательно наблюдал. Странные предметы, которые они держали в руках, не были, как он вначале думал, обычными ременными кнутами. Это были трехвостки. Или, иначе, ламии.
Человек в белом кафтане приблизился.
— Геральт, —
— Я не позволю к себе прикоснуться, — буркнул ведьмак. — Не позволю к себе прикоснуться, кем бы он ни был. Внимание, Лютик… Если начнется, убегайте что есть мочи. Я их отвлеку… на какое–то время.
Лютик не ответил. Закинув лютню за спину, он низко склонился перед человеком в белом кафтане, богато расшитом золотыми и серебряными нитками в белую мозаику.
— Благородный Ляшарель…
Человек по имени Ляшарель остановился, окинул их взглядом.
Его глаза, как про себя отметил Геральт, были мерзко холодными и имели цвет стали. Бледный лоб болезненно вспотел, на щеках красные неровные пятна румянца.
— Господин Даинти Бибервельт, купец, — сказал он. — Талантливый мэтр Лютик. И Геральт из Ривии, представитель столь редкой ныне профессии ведьмаков. Встреча старых друзей? У нас, в Новиграде?
Никто не ответил.
— Весьма неудачным, — продолжал Ляшарель, — я считаю тот факт, что на вас поступил донос.
Лютик слегка побледнел, а низушек щелкнул зубами. Ведьмак не глядел на Ляшареля. Он не отрывал глаз от оружия в руках окружавших фонтан людей в кожаных шляпах. В большинстве известных Геральту стран изготовление и владение шиповатой ламией, именуемой еще майенским батогом, было строго запрещено. Новиград не составлял исключения. Геральт видел людей, которых хлестнули ламией по лицу. Эти лица невозможно было узнать.
— Хозяин трактира под названием «Наконечник Пики», — продолжал Ляшарель, — имел наглость обвинить вас в сговоре с демоном, чудовищем, которого именуют векслингом, либо подвойняком.
Никто не ответил. Ляшарель скрестил руки на груди и одарил их ледяным взглядом.
— Я считаю своей обязанностью сообщить вам о доносе. Сообщаю также, что вышеупомянутый трактирщик помещен в яму. Есть основания полагать, что он болтал спьяну, находясь под влиянием пива либо водки. И чего только люди не придумают! Во–первых, векслингов не существует. Это вымысел суеверных мужиков.
Никто не ответил.
— Во–вторых, какой векслинг, он же подвойняк, осмелится подойти к ведьмаку, — усмехнулся Ляшарель, — и останется в живых? Я прав? Посему донос трактирщика был бы достоин осмеяния, если б не одна существенная деталь.
Ляшарель покачал головой, выдержав эффектную паузу. Ведьмак услышал, как Даинти медленно выпускает воздух, втянутый в глубоком вдохе.
— Да, некоторая существенная деталь, — повторил Ляшарель, — а именно: мы имеем дело с ересью и святотатственным кощунством, ибо известно, что ни один, абсолютно ни один подвойняк, равно как и любое иное чудовище, не мог бы даже приблизиться к стенам Новиграда, ибо в девятнадцати храмах города пылает Вечный Огонь, святая сила коего хранит нас. Тот, кто утверждает, будто видел подвойняка в «Наконечнике Пики», на расстоянии броска камня от главного алтаря Вечного Огня, есть кощунствующий еретик и обязан
Выражения лиц Лютика и низушка свидетельствовали об обратном.
— Совершенно не о чем беспокоиться, — повторил Ляшарель. — Вы можете покинуть Новиград без помех. Я не стану вас задерживать. Однако вынужден потребовать, дабы о достойных сожаления вымыслах трактирщика вы, уважаемые и благородные, не рассказывали никому и не комментировали вслух данное происшествие. Высказывания, подрывающие божественную силу Вечного Огня, независимо от намерений, мы, скромные служители церкви, вынуждены будем трактовать как ересь со всеми вытекающими отсюда последствиями. Собственные религиозные убеждения поэта, купца и ведьмака, которые я уважаю вне зависимости от того, каковыми бы они ни были, значения не имеют. Верьте во что хотите. Ваше дело. Я терпим до тех пор, пока почитают Вечный Огонь и не кощунствуют против него. А ежели кто–либо начнет кощунствовать, то такового велю спалить, и точка. В Новиграде все равны перед законом. И закон равен для всех: всяк кощунствующий против Вечного Огня идет на костер, а его имущество конфискуется. Но довольно об этом. Повторяю, вы можете без помех пройти в ворота Новиграда. Лучше всего…
Ляшарель слабо улыбнулся, втянул щеку в хитрой гримасе, повел глазами по площади. Немногочисленные прохожие, наблюдавшие за происходящим, ускорили шаги, быстро отворачиваясь.
— …лучше всего, — докончил Ляшарель, — немедленно. Незамедлительно. Само собой разумеется, в применении к уважаемому купцу Бибервельту понятие «незамедлительно» означает «незамедлительно по совершении налоговых операций». Благодарю за внимание.
Даинти, отвернувшись, беззвучно шевелил губами. Ведьмак не сомневался, что этим беззвучно произнесенным словом было: «стерва». Лютик опустил голову, глуповато улыбаясь.
— Господин ведьмак, — неожиданно сказал Ляшарель. — Если не возражаете, позвольте на пару слов. Лично.
Геральт подошел. Ляшарель протянул было руку. «Если он коснется моего локтя, ударю, — подумал ведьмак. — Ударю, несмотря ни на что».
Ляшарель локтя Геральта не коснулся.
— Господин ведьмак, — сказал он тихо, отвернувшись от остальных. — Мне известно, что некоторые города не в пример Новиграду лишены божественной опеки Вечного Огня. Допустим, существо, подобное векслингу, шатается по одному из таких городов. Интересно, сколько бы ты взял, чтобы немедленно схватить такового живым?
— Я не нанимаюсь ловить чудищ в людных местах, — пожал плечами ведьмак. — Может пострадать посторонний.
— Ты так печешься о судьбе посторонних?
— Так пекусь. Потому что, как правило, за их судьбу обвиняют меня. И мне грозят последствиями.
— Понимаю. А скажем, не была бы забота о судьбе посторонних обратно пропорциональна размеру платы?
— Не была бы.
— Твой тон, ведьмак, мне не очень нравится. Но не в том дело. Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Хочешь сказать, что не намерен сделать того… о чем я мог бы тебя попросить, причем размер платы не имеет значения. А характер оплаты?