Ведьмак (большой сборник)
Шрифт:
— Хто такие? — крикнул один при виде Скомлика и его спутников, слезающих с коней. — Чего тута ишшите? Топайте отседова! Занята корчма именем закона!
— Не ори, нисар, не ори! — сказал Скомлик, стаскивая Цири с седла. — А дверь раззявь пошире, потому как мы хочим внутрь. Твой командир, Веркта, — наш земок.
— Не знаю вас!
— Потому как зелен ишшо. «Верь мне» и я разом служили ишшо в стародавние времена, прежде чем Нильфгаард тута осел.
— Ну коли так… — заколебался любитель пива, отпуская рукоять меча, — заходите.
Скомлик толкнул Цири, другой ловчий схватил ее за воротник.
Вошли.
В помещении было мрачно и душно, несло дымом и жареным. Корчма была почти пуста — занят только один стол, который стоял в полосе света, падающего сквозь окно, затянутое рыбьими пузырями. За ним сидели несколько мужчин. В глубине, перед топкой, возился корчмарь, грохоча горшками.
— Челом бью господам нисарам! — загудел Скомлик.
— Бей, бей, да не с нами пей, — буркнул один из сидевших у оконца, сплюнув на пол. Другой остановил его жестом.
— Давай потише. Свои парни, не узнал, што ль? Скомлик и его ловчие. Челом, челом!
Скомлик расплылся в улыбке и двинулся к столу, но остановился, видя своих дружков, уставившихся на столб, который поддерживал балку потолка. У столба сидел на табуретке щуплый светловолосый паренек лет пятнадцати, странно напряженный и вытянутый. Цири заметила, что его неестественная поза — результат того, что руки его вывернуты назад и связаны, а шея притянута к столбу ремнем.
— Обсыпь меня короста, — громко вздохнул один из ловчих, тот, что держал Цири за воротник. — Глянь–ка, Скомлик! То ж Кайлей!
— Кайлей? — наклонил голову Скомлик. — Крыс Кайлей? Не могет того быть!
Один из сидевших за столом нисар, толстяк с волосами, зачесанными в колоритный чуб, гортанно рассмеялся.
— Могет, могет, — сказал он, облизывая ложку. — Кайлей своей собственной вонючей персоной. Оправдался ранний подъем. Получим за него верняк — полгорсти флоренов доброй инператорской монетой.
— Хватанули Кайлея, ну, ну, — поморщился Скомлик. — Значится, правду говорил нильфгаардский кметок…
— Тридцать флоренов, сучий хвост, — вздохнул Ремиз. — Недурственно… Платит барон Люц из Тыффии?
— Верно, — подтвердил другой нисар, черноволосый и черноусый. — Благородный барон Люц из Тыффии, наш господин и благодетель. Крысы ограбили его советника на большаке, ну вота он обозлился и назначил награду. И мы энту награду примем, Скомлик, верь мне. Хе, гляньте–ка, парни, ишь как напыжился! Не ндравится ему, что энто мы, а не он Крыса изловил, хоша и ему префект банду ловить приказал.
— Ловчий Скомлик, — толстяк с чубом ткнул в Цири ложкой, — тожить чего–то словил. Вишь, Веркта? Девка кака–то.
— Вижу, — сверкнул зубами черноволосый. — Чего ж это, неужто тебя беда так скрутила, что ты дитёв уводишь заради выкупа? Что за грязнуха така?
— Не твое дело!
— Ишь, какой грозный, — засмеялся чубатый. — Удостовериться хочим, не
— Евонная дочка? — засмеялся Веркта, черноусый. — Да неужто? Чтоб дочь сплодить, надыть яйцы носить.
Нисары грохнули.
— Ну, ну, ржите, лбы бараньи, — рявкнул Скомлик и напыжился. — А тебе, Веркта, так скажу: не минет неделя, увидишь, о ком громчее–та будут — о вас и вашем Крысе аль о том, чего я сварганил. И тады посмотрим, кто шшедрее — ваш барон или инператов префект из Амарильо!
— Могешь меня в зад уцаловать, — презрительно известил Веркта и вернулся к похлебке, — вместях с твоим префектом, твоим инператом и всем Нильфгаардом разом. Верь мне. И не надувайся. Знаю, что Нильфгаард уж неделю как за какой–то девой гонится, аж пыль на дорогах стоит. Знаю, что награда за нее назначена. Но мне это до говна, значит, верь мне. Я уж префекту и нильфам прислуживать не мыслю и наплевать мне на них. Я теперича у барона Люца служу, и стал быть, ему одному подчиняюся, никому боле.
— Твой барон, — отхаркнулся Скомлик, — заместо тебя нильфгаардскую ручку поглаживает, нильфгаардские сапоги лижет. Тебе того не надо делать, вот ты и трепешься.
— Не хорохорься, — примиряюще сказал нисар. — Не супротив тебя говорил, верь мне. То, што девку, кою Нильфгаард ишшет, ты нашел, рад видеть. Хорошо, что и награду ты возьмешь, а не засратые нильфгаардцы. А то, што ты префекту служишь, дык никто себе господ не выбирает, это они выбирают нас. Нет, што ль? А ну, садись с нами, выпьем, коли встреча вышла.
— Ну, чего ж нет–та, — согласился Скомлик. — Токмо для початку дайте–ка кусок вожжей. Привяжу девку к столбу, рядом с вашим Крысом, лады?
Нисары грохнули.
— Глянь–ка, пугало пограничное! — захохотал толстяк с чубом. — Вооруженная силы Нильфгаарда. Повяжи ее, Скомлик, повяжи, чего уж. Токмо возьми железну цепь, потому как вожжи–та твой важный пленник запросто разорвет и морду тебе набьет, прежде чем сбежать. Выглядит грозно, аж мурашки по пузу.
Даже спутники Скомлика глухо рассмеялись. Ловчий покраснел, затянул пояс, подошел к столу.
— Я для верности, штоб не сбегла.
— Ну, ну, — прервал Веркта, разламывая хлеб. — Хошь поболтать, так садися, поставь всем, как положено. А свою девку, ежели хошь, подвесь за ноги к потолку. Мне энто без разницы, верь мне. Токмо жуть как смешно, Скомлик. Для тебя и для твоего префекта это, может, и важный пленник, а по мне так — заморенное и запуганное дите. Собираешься ее связывать? Она, верь мне, едва на ногах держится, где ей там сбегать–та. Чего боисси?
— Щас скажу чего. — Скомлик закусил губу. — Это нильфгаардское поселение. Нас тута хлеб–солью поселенцы не встречали, а для вашего Крыса, сказали, уже готов кол заостренный. И правы, потому как префект указ дал, чтоб пойманных разбойников на месте кончать. Ежели им пленника не выдадите, они и для вас колышки обстругают.