Ведьменыш
Шрифт:
За полночь добрались до села. Шофер осторожно провел «Уазик» мимо домов по пологому склону, уходившему к реке. Туман в низине стоял стеной, а фары не больно-таки помогали.
С трудом разглядели в мутном мареве едва теплившийся костер, возле него палатки, студентов, рассевшихся вокруг костра. Они тихо что-то напевали под гитару. Вдруг какая-то девушка принялась экзальтированно доказывать, что Виктор Цой – это все-таки музыка.
– Здравствуйте, Игорь Сергеевич! – раздался знакомый мужской голос.
Профессор обернулся и разглядел Чебилева, доцента
– Вот решил на ночь окунуться. Вода как парное молоко. Класс! – пробормотал тот, едва поравнявшись. Потом добавил: – А вы давно здесь?
– Только приехал. Немного, правда, поплутали. Сам видишь – туман. А вы нашли чего-нибудь?
Чебилев кивнул: «Сегодня, именно сегодня. Интересные вещицы имеются. Вы как раз вовремя. Пойдемте в палатку, я фонариком посвечу».
Они зашли под брезентовый полог. Доцент достал несколько картонных плоских коробок и, открыв первую, вынул нечто крохотное.
– В раскопе у одиннадцатого и двенадцатого менгиров на уровне материка откопали каменные штучки из яшмы, вероятно, эпохи верхнего палеолита, – Чебилев, передав коробку профессору, достал еще одну и хотел было поднять крышку, но остановился и таинственно улыбнулся: – А это вот мы нашли прямо у священных камней.
Доцент вынул предмет, похожий на большущий бронзовый крест, заключенный в круг.
– Как вам этот объект?
Профессор взял находку.
– Ба! А что это здесь… рисунок? Да, рисунок… – профессор указал на человечков в странных позах, рельефно выделявшихся на кольце, обрамлявшем крест.
– Сказать трудно, – продолжал Чебилев. – Мифологические существа: одно с клювом, другое взгромоздилось на звезду, третье раздвигает ткани кожи на животе лежащего – возможно, лекарь. Какие-то древние представления, видимо, связанные с медициной. Тут у нас спор зашел с коллегами – к какой культуре отнести всю эту магию.
– Займетесь этим, когда вернемся в университет.
– Да я так, прикинуть. И вот здесь, обратите внимание, – Чебилев перевернул предмет и показал его тыльную сторону. Она была покрыта какими-то замысловатыми знаками и силуэтами мифологических существ, похожих на динозавров или драконов, оседланных людьми.
– Вновь какие-то операции. Трансплантация печени, сердца? Трепанация черепа? Очертания неведомых островов и материков? А вдруг действительно прилетали к нашим предкам какие-то черти? – спросил Чебилев, озорно подмигнув и посмотрев вверх.
– И ты туда же? – кисло отреагировал профессор. – Сегодня на автобусной станции встретил одну девочку. В голове одни НЛО, марсиане, знаки пришельцев. Поинтересовалась: может, звездные посланники явились причиной внезапного бегства ариев из степей Урала? В окрестностях Аркаима эта кроха обнаружила площадки, удобные для посадки НЛО. Спросила на прощание – а не могла ли в древности тарелка потерпеть аварию в наших местах? Ну, ей простительно – молодая, в голове романтическая чушь. А тебе-то чего? Доцент, историк. Несолидно.
Чебилев положил коробки, и они вместе вышли.
Возле
– Получается, комплекс поставили сразу, как астрономическую пригоризонтную обсерваторию. С его помощью жрецы наблюдали восход и заход солнца, вели систематический календарь, отмечали дни летнего и зимнего солнцестояния. Провели мы и датировку комплекса астрономическими методами. Поработали теодолитом, истинный азимут направления нашли из наблюдений Полярной звезды…
Чебилев что-то говорил, говорил, а профессор, следя за ходом мыслей доцента, вспоминал события минувшего дня.
«Пришло наконец время подумать о себе, – размышлял Игорь Сергеевич. – Но не с точки зрения эгоизма или быта, нет. Пришло время подумать о собственном месте в потоке истории. Там каждую секунду возникает тысяча событий и миллион случаев. Любое действие имеет свои последствия. Любое впечатление когда-нибудь отзовется. Кругом причинно-следственные связи. Но главная причина коренится в личном выборе, в наших глухих желаниях, в нечетких и стыдных побуждениях. Главное – выяснить начало события, расшифровать его в зачатке. А потом попробовать научиться руководить жизнью. Повести ее туда, куда следовало бы ее направить. Добраться до всепоглощающей сути. С нее начинается история отдельного человека и история целых наций. А может быть, следует положить конец собственному движению, стать сфинксом, хотя бы на миг? Месть, борьба за место под солнцем, размножение, вынужденная сезонная эмиграция – все это исторические события. Но если однажды события заканчиваются, заканчивается история, и от истории остается одна археология…»
– Интересно это все. Очень даже интересно, – наконец сказал профессор Чебилеву. – Но знаешь, трудная дорога была, что-то немного укачало. Еле-еле в себя прихожу. Пойду, подышу, поброжу перед сном. Не возражаешь?
2
Профессор спустился к реке. Медленно побрел вдоль поросшего камышами и осокой берега. Густой и пряный запах сырости приятно кружил голову. Игорь Сергеевич остановился и стал слушать, как бежит вода, как шепчутся стебли речных трав, почесывая друг друга и порой отвечая тихим свистом на легкие порывы ветра.
Резкий жабий голос заставил его вздрогнуть и рассмеяться.
Ему казалось, что мир вокруг органичен и самососредоточен.
«Фонарей здесь нет, и потому можно любоваться Млечным Путем», – порадовался профессор.
В самой толще всклокоченной бездны мерцали мириады миров, толпились и будто голосили сгустки живых и давно угасших солнц, вспыхивали гирлянды пульсирующих светил, зарывавшихся во тьму космических окраин мельчайшими угольками.
Там, глубоко в бархатном омуте, лениво ворочалось Ничто. Даже мельчайшее его колебание превращалось в катаклизм, а робкий тремор сотрясал границы света и тьмы. Черные дыры, вспышки сверхновых, холодные коричневые карлики и хвосты смертоносных комет были его невольными снами, отпущенными в безграничный физический мир.