Ведьмин бал (сборник)
Шрифт:
– А как его вычислить, не говорят? – тут же вклинилась Ника.
– Ну ты загнула, – Петро встал и подбросил угля в печку. – У астрологов спроси. Пусть по звездам посмотрят.
– Вот, наверное, и сошлись в тот момент звезды, – продолжала Ганя. – Потому что небо над фольварком потемнело, стало совсем черным, в этой черноте засверкали красные молнии, раздался гром, сопровождаемый свистом, визгом и глухим хохотом из-под земли. Перепуганные слуги бросились бежать оттуда, от них-то и стала известна эта история. За пределами фольварка светило солнышко, и все было нормально, а назад они даже оглядываться побоялись. Один, говорят,
Так с тех пор никто и не видел ни старого пана, ни его сына, лесом заросла дорога на фольварок, не найдёшь его теперь в чащобе. Потом среди этого леса начало разрастаться болото, теперь там и не пройдешь. Но говорят, что на самом деле заклятый фольварок до сих пор стоит целый в глубине этого леса, среди болота, и за двести с гаком лет в нем ничего не изменилось.
Все заулыбались – в начале рассказа Ганя называла другую цифру.
– Но говорят, что ни пан, ни его сын не умерли. Самыми ясными лунными ночами иногда видно с крыши, как далеко-далеко над лесом поднимается семь струек дыма, а если прислушаться, услышишь звуки музыки. Это молодой паныч до сих пор гуляет со своими друзьями в заклятом поместье, там играют музыканты, подают угощения, горит свет во всех комнатах и топятся все печи, их там семь. И если туда забредет какой-нибудь прохожий, то его пригласят в гости, усадят за стол. Зайдет туда человек – и пьет-гуляет, про все забудет. Может и вообще навсегда там остаться. Видать, хорошо там, в гостях, – засмеялась Ганя.
– А что случилось с девушкой? – поинтересовалась Ника.
– Не знаю. Об этом история умалчивает, – ответила Ганя. – Но не приведи бог оказаться поблизости фольварка, если в небо поднимается всего одна жиденькая струйка дыма. Это значит – сейчас там старый пан корпит над своим золотом или бродит вокруг поместья, а если кого встретит… – тут Ганя остановилась, а потом резко подскочила: – То набросится и задушит!!!
Все мы подпрыгнули с перепугу, а потом расхохотались. Огонек от всколыхнувшегося воздуха дрогнул, затанцевал, и следом затанцевали наши тени на стенах, огромные и почти черные. И лишь Ника с мрачным достоинством сидела не шелохнувшись. Она внимательно смотрела на стену за моей спиной. Как-то даже слишком внимательно. Я тоже обернулась посмотреть, что там – вдруг паук или сороконожка. Но на стене, равно как и на дощатом полу, ничего не было.
Глава 4
Смутные тени прошлого
Все уселись на места, хихикая, и тут я обратила внимание на Петра. Признаюсь, я сегодня весь вечер на него поглядывала, машинально сравнивая со своими знакомыми мальчишками из города. И по мере этого сравнения ловила себя на том, что Петро мне все больше нравился. Нравилась его серьезность – в нем не было ни капли того шутовства, которое принято считать «прикольным», не было ни спеси, ни иронии. Он по-прежнему оставался простым и добродушным, вот только исчезла былая смешливость – похоже, после смерти сестры в его глазах навсегда поселилась грусть и… настороженность.
Именно настороженным был его взгляд, брошенный ко мне за спину – туда же, куда смотрела и Ника. Я снова обернулась, снова ничего не заметила и вопросительно уставилась на Петра. Он тут же отвел глаза, приняв самое равнодушное выражение.
– Да что там такое? – спросила я в упор, глядя то на него, то на Нику.
– Ничего, – ответил Петро.
– Тени, –
Тени… Внезапно в моей голове, словно молния, пронеслось воспоминание, и это было очень страшное воспоминание. Тени! Как я могла забыть?! Это короткое слово будто сдернуло покрывало забвения с моих детских лет, и я поразилась сама себе. Я помнила Петра, подружек, хату, улицы, по которым проезжала, но как могло так случиться, что я забыла это…
Схватив со стола глечик с вишневым компотом, я принялась пить прямо через край, пролив немного на свитер.
Это было моими детскими кошмарными снами. Мне вообще всю жизнь снились удивительные сны. Но тот ужас, что преследовал меня когда-то в этом доме, нельзя было сравнить ни с чем. Конечно, это были всего лишь сны – я их даже забыла с годами. Но сейчас на меня волной нахлынули воспоминания, а вместе с ними и удушающий страх.
– Прости, Таня, я тебя так напугала? – подскочила Ганя. – Ну, я не хотела, честно!
Мысли медленно возвращались к реальности. Чем это она меня напугала? А, да, она же страшилку рассказывала… какую-то.
Я быстренько взяла себя в руки: глупо и бессмысленно бояться детских снов! Какая ерунда, честное слово. Мало ли что может присниться…
И страх медленно отступил, оставив в душе только чувство гложущей тревоги.
– Не, Гань, ты меня не напугала, – ответила я. – Меня Ника напугала. Своим рассказом про тени.
– Самая короткая страшилка, – схохмил Тарас. – Зато самая страшная.
Все недоуменно заулыбались, кроме Ники – она посмотрела на меня весьма многозначительно.
– Я, кстати, этот фольварок видела! – заявила вдруг Ганя.
– Да ну? – ухмыльнулся Тарас.
– Не фольварок, а только дым над лесом, – поправила Тося.
– Ну, дым, так ведь из фольварка! – не сдавалась Ганя. – Я возвращалась домой и увидела над лесом семь дымков. А уже потом мне эту историю рассказали.
– Ты их прямо считала!
– Да, считала!
– У вас тут прямо какая-то аномальная зона! – засмеялась я, прерывая спор. – Настоящий заповедник привидений!
– Или заповедник сказочников, – усмехнулся Петро. – Ты еще со старухами побеседуй, они тебе и не таких баек расскажут!
– А давайте я вас всех сфотографирую! – предложил Тарас. – Послезавтра мы с Петром в город едем, там и отпечатаем, будет вам на память.
Предложение было принято единодушно. Ника, правда, скривилась, будто вспомнив что-то неприятное, но потом махнула рукой. Мы, четыре девчонки, уселись за столом в ряд, я оказалась с краю, а Петро стал за нашими спинами, между мной и Никой. Тарас сделал цифровиком несколько снимков с разных ракурсов.
– Во, смотрите, как вышло!
Снимок, который Тарас вывел на дисплее цифровика, меня порадовал. Обычно я на фотографиях выхожу так себе, но тут – прямо сама себе понравилась. Я сидела рядом со стоящим Петром, чуть заметно улыбаясь, а он… Однозначно, он смотрел не в объектив, а на меня. И как смотрел!..
Я отобрала у Тараса фотик, долго любовалась изображением и видела там только нас двоих, остальные словно слились с фоном, отойдя на второй план. Я заслонила рукой половину дисплея, и на фото остались только мы вдвоем. Даже в краску бросило от смущения, такой красивой мы вышли парой!