Ведьмин час

Хоффман Рита

Лезвие вонзилось в твердую плоть, Пава взвыла, оттолкнула ее и побежала к деревьям. Теперь Варна стала охотником, азарт подстегивал ее, но она смогла остановить себя и не бросилась за раненой ведьмой.

Хромая, Варна вышла из леса и побрела к церкви. Шесть лет. Нужно пережить шесть лет и встретиться с Рославой. За это время Варна должна стать сильнее, должна понять, чего хочет. Она была предана Рославе – и предана ею.

Звериное зрение помогло ей увидеть одинокую фигуру, застывшую у входа в церковь. Она почувствовала запах разочарования и обиды раньше, чем смогла разглядеть Дария.

Он не стал скрываться, убегать и делать вид, что ничего не понял, – стоял и держал масляную лампу до тех пор, пока Варна не подошла совсем близко. Окинув ее тяжелым взглядом, Дарий жестом пригласил войти.

Глава 17. Сейчас

– Убери руки, – прорычала Варна. – Клянусь, если ты еще раз попытаешься…

– Ты похожа на дикую собаку, – раздраженно сказал Свят. – Мне нужно промыть рану.

– Она все равно не заживет. Так что оставь!

– Сдохнуть от заражения крови решила?

– Я не…

– Ты не бессмертная, Варна. – Он толкнул ее в грудь и задрал рубаху. – Боже.

Она закатила глаза. Что он надеется увидеть на теле ведьмы после укуса ярчука? Только и может, что причитать, святоша.

– Господь, смилуйся над нами… – пробормотал Свят, снимая повязку. – Все пропиталось гноем.

– Можно без подробностей?

Солнце только что взошло, Дарий отправился проверить лошадей, впереди был еще день пути, а сил у нее уже не осталось. На Свята она рычала скорее по привычке, он не делал ничего плохого, просто пытался помочь. А ей было страшно. Много лет не было, и вот сейчас, в заброшенной избушке у черта на рогах, она лежала на плаще Дария и боялась за свою жизнь. За их жизнь.

Палец Свята обвел круглый шрам на ее животе – и Варна вздрогнула.

– Руки! – резко приказала она, испугавшись, что колдовская метка может рассеяться от одного прикосновения Светозарного.

– Это осталось с той ночи? – тихо спросил он.

– С тех ночей, – сухо поправила она.

– И много их?

– Шесть.

– Я делал ставку на тринадцать.

– Не думаю, что я бы выжила, вырежи она на мне тринадцать печатей.

Никто не знал, что происходило в те ночи, когда Рослава воскрешала Дария. Иногда Варне казалось, что даже звезды отвернулись от них в ужасе, а луна скрыла свой лик за облаками, чтобы не видеть творящееся зло. Три дня ночь не сменялась днем, а Варна смотрела в пустые глазницы людей, приведших ее в этот мир, пока душу разрывали на части.

– Сделал все, что мог. – Свят наложил тугую повязку на ее бок и встал. – Ехать сможешь?

– Смогу. – Она села и поморщилась от резкой боли.

– В церкви я сумею провести службу, Слово замедлит распространение заразы. – Он подал ей руку. – Но не навсегда.

– Говоришь, что я умру, да так спокойно. – Варна даже усмехнулась. – Кем ты стал, Святослав?

Он не ответил, открыл дверь и помог ей выйти из избы.

Идти она могла, даже верхом проедет какое-то время без помощи. Только вот что делать потом? Волчьи клыки в пасти ярчука оставляли на ведьмах раны, которые

никогда не заживут, будут гнить, а потом вызовут заражение крови. Свят мог попросить о помощи Бога, а они с Дарием – лишь обратиться к Зверю и старым богам. Да только так давно не делали этого, что они могут не услышать их зов.

Надежда еще теплилась в ней, в голове не укладывалось, что она может умереть до того, как доберется до Рославы. И от чего? От укуса собаки!

– Лес вокруг будто мертв, – оглядевшись по сторонам, сказал Дарий. – Если вы собирались отправиться на охоту, то вряд ли найдете даже жалкого зайца. Придется вам ехать голодными.

– Не может быть, чтобы до самого дома не было живых деревень.

– А говорил, церковь домом тебе так и не стала, – напомнила Варна.

– За твой язык тебя стоило бы предать анафеме, – беззлобно сказал Свят.

– Не только за него, – согласилась она.

Передав ее в руки Дария, Свят отошел к лошадям, чтобы приготовить их к долгой дороге. Варна наблюдала за его неторопливыми движениями и невольно возвращалась мыслями к беззаботным дням на крошечной площадке, где они учились владеть оружием. Тогда она и представить не могла, что из длинного, несуразного ангела когда-то вырастет настоящий воин, несущий Слово Господне.

– Он так же красив, как в детстве, – вдруг сказал Дарий. Его голос звучал хрипло и напряженно.

– Не помню, чтобы ты восхищался им. – Варна с любопытством взглянула на него.

– Я должен признаться, облегчить, – он запнулся, – душу.

Она ободряюще сжала его плечо.

– Меня сжирает зависть, – выдохнул Дарий. – Он стал мужчиной, а я заперт в этой никчемной плоти.

Боль от его слов легко могла сравниться с огнем, разливающимся по телу вокруг укуса ярчука. Варна не знала, что ему сказать, не знала, как облегчить его страдания. Хотел он того или нет, но отныне и впредь ему вечно будет почти двадцать лет. Навеки юный, яснолицый и бледный, как луна. Ему суждено смотреть, как Варна стареет, дряхлеет и умирает, если, конечно, раньше ее не убьет болезнь или нечисть.

– Не отвечай ничего, – попросил он. – Считай это исповедью и сохрани ее в тайне.

Село, в котором они решили остановиться, чтобы поесть, Варна узнала – Тихомир привозил их сюда на Святки, однажды они сжигали здесь чучело зимы, призывая весну с местной ребятней. Он единственный продолжал видеть в них детей, которых нужно вывозить за пределы церкви, хотя бы иногда.

Раздобревший от сытой жизни мужичок согласился впустить их во двор и накормить. Варна с удивлением заметила, что вся семья хозяина почтительно склоняет головы и смотрит в пол в их присутствии.

– Чего это с ними? – с набитым ртом спросила она, кивнув в сторону застывших женщин.

– Дак это, не каждый день Взвод на пороге появляется, – пробормотал мужик. – Мы вас дю-юже уважаем, – протянул он.

– За что? – раздалось из-под капюшона Дария.

– Дак кто ж еще в пасть к чертям полезет, если не вы? Мы, сельские, знаем о тварях, что по земле ходят. Как скотина хворать начинает, пишет староста вашему брату, они приезжают – и все: тишь да гладь, снова красота и из дома выходить не страшно.