Ведьмин клад

Корсакова Татьяна Викторовна

– Что, слабо по топи прогуляться? – вскинулся Померанец. – У нас же план есть с подробнейшими описаниями, с ориентирами всякими.

– Да топь – это ерунда. Бояться нужно не топи, а той, кого можно посеред топи встретить.

– Ты сейчас о Хозяйке? – уточнил Егор, которого местный фольклор хоть и впечатлял, но не до такой степени, чтобы можно было безоглядно верить во всяких там волшебных лисиц.

– О ней, – Макар кивнул. – Если это Демьяна Субботина золотишко, то намыл он его с Хозяйкиной помощью, значит, она тот клад стережет. Нет, ребятки, вы как хотите,

а в этом деле я вам не помощник.

– Ну, раз не помощник, значит, придется нам самим. – Развел руками Померанец. Ты нам хоть позволишь в твоем доме пару ночей переночевать?

– Да ночуйте! Места хватит. – Макар впервые за все время разговора улыбнулся, спросил: – А где Настасья-то? Дайте, хоть поздороваюсь с ней.

Метаморфозы, произошедшие с Настиной внешностью, Макара впечатлили не меньше, чем в свое время Егора.

– Ни за что бы не признал, – сказал он, разглядывая девчонку.

– Здравствуйте, Макар Петрович, – она застенчиво улыбнулась в ответ.

– Ну, здравствуй, Настасья. Значит, ты решила свое честное имя обелить, а заодно и золото найти?

– Ну, что-то вроде того. – Она вцепилась в рукав Егоровой куртки. – А еще извиниться перед вами за прошлый раз.

– А что извиняться-то? – усмехнулся в усы Макар. – Ты же даже расплатилась за гостеприимство, триста рубликов американских нам с Софьей Семеновной оставила.

– Простите, – Настя покраснела.

– Да ладно, дочка, забыли. Ты просто на будущее запомни – у нас здесь так не принято. Гость – значит гость, и никаких денег…

За ужином, на скорую руку приготовленным хлебосольным хозяином, решили, что выйдут в путь на рассвете. Макар поначалу попытался отговорить их от затеи с кладом, а потом подумал и пообещал подкинуть до границы тайги.

– Километров пятнадцать можно на машине проехать, еще пять – пешком по тайге, дальше уже топь начинается, – инструктировал он. – Значицца так, по трясине будете идти след в след, дорогу шестом проверяйте. Шесты я вам завтра в лесу срежу. Ну и, само собой, профессорского плана строго придерживайтесь. Думаю, что ориентиры за эти годы не должны были измениться, на болоте вообще мало что меняется. Вам, я так понимаю, вот на этот островок надо. – Палец с желтым от никотина ногтем уперся в центр карты. – От стариков слышал, что внутри острова есть пещера. Да вот только из ныне живущих ее никто не видел, боится народ на Лисью топь соваться.

– Ай, брось ты, Макар, – отмахнулся Померанец. – Вроде бы цивилизованный человек, а веришь во всякие сказки.

Спорить с ними егерь не стал, только посмотрел из-под кустистых бровей неодобрительно…

Выехали, как и планировали, на рассвете. Джип медленно полз по проселку, вспарывая бампером утренний туман, подпрыгивая на ухабинах и обиженно порыкивая. Всю дорогу Померанец чертыхался и ворчал, что пешком было бы быстрее, на что Макар резонно замечал, что пешком они еще находятся, и пока дорога позволяет, надо пользоваться. Они и пользовались, до тех пор, пока проселок не закончился посреди небольшой лесной поляны.

– А теперь пешочком, – скомандовал Макар, выбираясь из машины и половчее

прилаживая на плече винтовку.

На том, что они непременно должны взять с собой оружие, он настоял еще с вечера, сказал – береженого и бог бережет. Померанец прихватил с собой свой любимый карабин. Запасную Макарову винтовку выдали Насте. Та сначала отнекивалась, но под требовательным взглядом Макара сдалась. А Егор вспомнил, что так и не узнал, где она научилась так ловко управляться с огнестрельным оружием.

– Мастер спорта по стендовой стрельбе, – сказала она с невеселой усмешкой, а потом добавила: – была, до того, как в колонию попала.

– Э, красавица, погоди! – Макар недоверчиво сощурился. – Может, ты и мастер по стрельбе, да только не всякий мастер с одного выстрела медведя завалит. Тут, Настасья, еще нужно знать, куда стрелять, чтобы наверняка.

– Я и знала, – Настя поудобнее приладила на плече винтовку. – У меня папа был заядлым охотником. Он однажды медведя убил, а потом при каждом удобном случае рассказывал, как это ему удалось.

– А ты, стало быть, слушала и запоминала?

– Стало быть, – она пожала плечами. – Трудно не запомнить, когда каждый раз одно и то же и в деталях.

– Ну, то, что в деталях, это я понимаю, – усмехнулся Макар. – Я и сам кое-что в деталях по сотому разу рассказываю, особенно, если компания душевная да первач под рукой. А ты, Настасья, все равно молодец! Не всякий мужик бы так сумел.

Егор в изумлении покосился на Настю. Вот оно что! А они с Померанцем подозревали ее во всех смертных грехах. Кстати, самому Егору оружие, как обычно, не досталось. Макар посчитал Настю в этом смысле более перспективной. Нельзя сказать, что он так уж сильно обиделся, но легкая досада, а вкупе с ней и непоколебимая решимость научиться стрелять не хуже некоторых в душе все-таки поселилась.

Они уже прощались, обменивались крепкими мужскими рукопожатиями, стоя на краю Лисьей топи, когда Макар в сердцах сказал:

– Вот ведь черти полосатые! Пропадете вы без меня, как есть, пропадете!

– Это ты, Макар Петрович, таким изысканным способом хочешь сказать, что пойдешь вместе с нами? – Померанец расплылся в счастливой улыбке.

– Ну, как-то так… – егерь помолчал, а потом скомандовал: – Карту мне сюда! И чтоб без самодеятельности! Я первый, за мной Настасья, остальные следом…

Шли молча. Померанец пытался было острить, но как только, оступившись, искупался в болотной воде, куража у него поубавилось. Настасья, та и вовсе сникла, все оглядывалась по сторонам, прислушивалась. А к чему прислушиваться, когда тишина вокруг могильная и только надрывный комариный писк в ушах? От комаров Егор еще в городе новейшее средство закупил. Хорошее оказалось средство, такое, что мерзость эта крылатая пищать пищала, а кусаться не отваживалась.

К острову вышли часам к одиннадцати. Странный это был остров – огромная груда камней, из воды торчащая, кое-где землей приметенная, с редкими, хилыми деревцами. Но после нескольких часов, проведенных в трясине, даже этот клочок твердой почвы показался им всем оазисом.