Ведьмин ключ
Шрифт:
Сергей воткнул ложку обратно в банку, отошел к печке. Начальник полез в мешок. Глядя на него, Гошка удрученно молчал. В последнее время он всё пристальнее присматривался к нему, но, как признавался самому себе, начальник оставался для него задачей из головоломных.
– Адамыч, – наклонился над Харлампием студент. – Девушки придут, поддержи компанию.
– Нет, Женя, поздравляю, но я пас. – Харлампий до самого горла застегнул молнию спального мешка. – Надо отлежаться.
Студент обиженно надулся, отошел.
– Чего пристаёшь к человеку? Командиру напиваться с подчинёнными устав не велит. – Он облизал нож. – Порядка, салага, не знаешь. Начальник выпьет, но с глазу на глаз с собою, в спальном мешке.
Харлампий чертыхнулся и повернулся спиной. Женька щелкнул замочками, распахнул чемоданчик. По плотному ряду бутылок порхнули весёлые блики.
– Ну и ну-у! – Сергей подбоченился. – Гога, глянь сюда.
Спрятав руки за спину, Гошка подошел к столу, с минуту разглядывал наклейки, потом тяжко вздохнул.
– Жалко терять друзей, но рабов ещё жальчее. Вот, дарую тебе свободу, студент, и пусть сгорят твои цепи! – Он посыпал на столешницу горсть свечечек. – Зажжем все. Ура!
– Ура, но только зажжем не все сразу, – зажадничал Женька. – Будем по одной.
– Будет так, как положено! – Гошка принялся зажигать свечечки и расставлять кружком в центре стола. Студент с грустью наблюдал за его руками.
– Признайся. – Он благодарно обнял Гошку. – Признайся, что ты нарочно накатал их ровно двадцать?
– Не придумывай меня добрым, вьюнош. – Гошка играючи оттолкнул его плечом. – Сошлось совершенно случайно.
Вошли Тамара и Вера. Стройная, с широко расставленными, чуть раскосыми глазами, Тамара приветственно вскинула руки.
– Приветики! Женечка, поздравляю. – Она подошла к студенту, вытянула губы и чмокнула в пухлую щеку. – Расти умненьким, слушайся старших. Верочка, поздравь.
Повариха в новенькой телогрейке и цветастом – алые розы по черному фону – платке, протянула ладошку лодочкой.
– Приятной дальнейшей жизни, – как одно слово выговорила она, пожимая Женькину руку.
– Спасибо, девчата. – Студент поясно поклонился. – Прошу к нашему столошу, будьте как дома.
Сергей радушно раскинул руки:
– Девочки, раздевайтесь!
Гошка прыснул. Тамара томно завела глаза вверх, а повариха съёжилась и покраснела. Сергей сконфузился, дал Гошке подзатыльник и вежливо стал помогать Вере снять телогрейку.
Тамара скинула голубую на меху куртку, осталась в свитере.
– Будет тайная вечеря? – спросила она, пробираясь к Гошке. – Откуда такая роскошь, свечки? – Наклонилась, заглянула ему в лицо.
– Начёс вспыхнет, – сказал он.
– Ах! – Тамара схватилась за причёску. – Ну тебя, напугал.
– Вот свинство собачье, – без зла посетовал Гошка, глядя на последнюю свечку. – Снова завалилась. Или у него в метрике
– Плохая примета, – накапывая стеарин на столешницу и пытаясь прикрепить свечу, высказала Тамара. – Падает, значит, что-то отпадёт.
– Ни в черта, ни в Бога, ни в приметы не верю, – звякая бутылками в чемоданчике, ответил Женька. – Просто живу.
– Легко живешь, – позавидовал Гошка. – Безоблачно. Зачем тогда бабушкин сонник с собой возишь?
Женька многозначительно покосился на него, фыркнул носом и начал повязывать галстук. Тамара прижалась к Гошке, шепнула:
– Послезавтра твой день рождения, верно?
Гошка потёрся лбом о её висок, ласково боднул:
– Эт-то точно, – подтвердил он. – Я не родиться не мог.
Студент подхватил Веру под руку. Повёл к столу.
– Садитесь кто куда, – пригласил. – Разливайте, возглашайте, бражничайте. Вот вам, вот вам, вот вам!
Он картинно выставил бутылки в хоровод из свечей. Расселись. Сергей откупорил, разлил по кружкам. Гошка взял одну, направился к Харлампию.
– Прими от соратников… Слышишь, Адамыч? – позвал он. – Болеть не хорошо. Выпей, улыбнись. Ведь улыбка – это флаг корабля… Ну же, капитан, тебя умоляют матросы!
– Отойди, – раздался из мешка глухой голос. – Никакой в тебе степенности.
– Верно, – согласился Гошка. – Я буйный. Тихопомешанные, те степенные.
– Гоша, – вмешалась Тамара и укоризненно качнула начёсом.
Гошка махнул ладонью, сел на место. Кружки столпились над столом, брякнули.
Выпьем за тех, кто в любой перемётЛезет, страх отшатнув,Не думая, кто там за дверью ревёт —Ветер или шатун! —с пафосом прочёл Гошка. – За Женьку!
Тамара дунула на одну плошку, на другую, погасила. Остались гореть только свечки. Выпили, помолчали. Зыбкие язычки свечек скудно высветлили стол, дальше вокруг – темнота. Только из дырок печной заслонки подмигивали, шарили по полу щупальца огня. Выпили ещё, и Гошка взял в руки гитару.
– Третий раз весну встречать будем, – пощипывая струны, выговорил Гошка. – Иркутск, Ангара, набережная, тополёчки в листочках. Первые, клейкие. Это раз! – Гитара в его руках взрыдала. – И в Усть-Куте, на базе, то же самое. Это два!.. Теперь здесь сидим…
– Три! – выкрикнул Женька.
– Ждём. – Гошка тряхнул гитарой, склонил ухо, прислушиваясь к отлетающему стону. – «Три» пока отставить. Не нашего ума дело.
– Ужас какой-то! – Тамара хрустнула пальцами – Ждать, бесконечно чего-нибудь ждать!.. Ведь сидят же счастливчики в камералке, работают до пяти, отдыхают по-людски.