Ведьмин круг

Корсакова Татьяна Викторовна

Софья тем временем с силой постучала в калитку, но открывать не стала, сложила руки на животе, приготовившись ждать. Через несколько минут с той стороны послышались шаркающие шаги, и калитка гостеприимно распахнулась.

Вблизи Анук оказалась куда старше, чем представлялось Арине. Смуглое лицо ее прочерчивали глубокие морщины, в густых бровях виднелись седые волоски, а черные, с прищуром, глаза смотрели из-под низко повязанного платка совсем без интереса, как будто Анук ждала прихода гостей. Тонко вырезанные ноздри дрогнули, втягивая в себя

воздух, во взгляде мелькнуло и тут же исчезло удивление.

– Вы втроем заходите, – сказала она вместо приветствия, – а пес пусть останется.

– Пес?! – Софья развернулась всем своим грузным телом, огляделась.

– Ее мертвый пес. – Анук указала пальцем на Арину. На смуглом запястье звякнули серебряные браслеты.

– Блэк, обожди меня здесь, – велела Арина и, миновав озадаченную Софью, протиснулась к калитке: – Здравствуйте, меня зовут Арина.

Анук разглядывала ее долго и очень внимательно, а потом густые брови удивленно поползли вверх, как будто она узнала про гостью что-то совсем уж невероятное.

– Не стойте на пороге, – сказала она наконец и улыбнулась. Улыбка была чудесная, белозубая, удивительным образом расцветившая ее старое и некрасивое, в общем-то, лицо. – Я как раз собиралась пить кофе. Ты ведь любишь кофе, Арина?

Ответить она не успела, в разговор вмешалась Софья.

– У нас проблемы! – сказала толстуха и зло щелкнула веером по раскрытой ладони.

– Мы ведь это предвидели. – Пошире распахнув калитку, Анук велела: – Входите! Незачем привлекать ненужное внимание.

Вслед за хозяйкой они прошли на залитую солнцем веранду.

– Садитесь здесь. – Анук кивнула на стоящие вокруг небольшого стола плетеные кресла. – Я сейчас.

Кресел было ровно три. Места хватило и живым, и мертвым. Марго тут же воспользовалась предложением: с комфортом расположилась в одном из кресел, закинула ногу на ногу, положила свою черепушку на раскрытый веер Софьи, мстительно улыбнулась. Толстуха в кресло не села, а буквально упала, откинулась на спинку, закрыла глаза, а через пару минут ее шумное дыхание превратилось в храп. Арина садиться не стала, оставляя место для Анук, опершись локтями о перила, принялась разглядывать двор. Здесь тоже было много зелени, как и у Флоры, но если та любила цветы, то хозяйка этого дома отдавала предпочтение кустам и плодовым деревьям, а столбики веранды обвивал виноград. Арина сорвала желто-зеленую, прозрачную на просвет ягоду, положила в рот.

– В этом году виноград не удался, – послышалось за ее спиной. – Слишком много дождей, слишком мало солнца.

Анук вышла на веранду с подносом в руках, принялась выставлять на стол чашки с кофе, сахарницу, вазочки с засахаренными фруктами и шоколадными конфетами. Рядом с дремлющей Софьей поставила высокий стакан и запотевшую бутылку минеральной воды.

– Ей нельзя кофе, проблемы с сердцем, – объяснила Анук, поймав удивленный Аринин взгляд. – А ты не стой, присаживайся. Да не переживай, места всем хватит, я сейчас принесу стул, – сказала

и снова скрылась в доме.

– Она меня чует, – объяснила Марго, с тоской разглядывая угощения. – На колени ко мне точно не сядет, не бойся.

Анук вернулась через пару минут, поставила рядом с креслом Арины мягкий плетеный стул, из складок платья достала портсигар, зажигалку, миниатюрную портативную пепельницу и похожий на кинжал нож с украшенной странной вязью костяной рукояткой. Сказала, глядя на Арину:

– Можешь закурить. Я вижу, тебе хочется. – И тут же закурила сама, помахала ладонью перед лицом, разгоняя ароматный, какой-то совершенно не табачный дым, отхлебнула из чашки, довольно прикрыла глаза.

Арина последовала ее примеру, в душе надеясь, что сигареты Анук – это всего лишь сигареты, а не какая-нибудь дурь.

– Не бойся, – усмехнулась та, не открывая глаз. – Это просто элитный табак. Очень дорогой. Иногда хочется позволить себе хоть какую-нибудь слабость.

Она сказала это таким тоном, что сразу стало ясно – слабости в ее жизни вообще нет места.

Проснулась Софья, всхрапнула, по-лошадиному мотнула головой, потянулась за минералкой, с жадностью отхлебнула прямо из бутылки.

– Жарища! – сказала она, осушив бутылку наполовину, и потянулась за веером.

Марго проворно забрала черепушку, подмигнула Арине.

– Попробуй кофе. – Анук придвинула к Арине чашку. – Варю по старинному рецепту.

Кофе и в самом деле был отменный, черный, как деготь, маслянистый, ароматный.

– У нас проблемы, Анук. – Софья снова потянулась за водой. – Очень серьезные.

– Погоди, дай нам с девочкой пять минут. Случившееся все равно уже не исправить, а в жизни слишком мало ароматных мгновений, чтобы ими разбрасываться.

И Арина как-то враз поняла, что жизнь человека с таким тонким обонянием на самом деле может оказаться кошмаром. Потому что хорошим кофе и дорогим табаком пахнет не везде и не всегда.

Пять минут прошли в абсолютной тишине. Анук заговорила, когда был выпит последний глоток кофе и сделана последняя затяжка.

– Кто? – спросила она, вперив взгляд в уже снова задремавшую Софью.

– Альбина! – Толстуха встрепенулась, потянулась за минералкой. – Я нашла ее в беседке у пансионата. Анук, кто-то взрезал ей горло! – В голосе Софьи послышалась паника, от недавнего показного равнодушия не осталось и следа. Она затряслась вся сразу: губами, щеками, животом. Бутылка выпала из толстых пальцев, покатилась по столу. Арина поймала ее у самого края.

– Что она делала у пансионата? – спросила Анук, разглядывая гроздья винограда. – И ты?

– Мы хотели призвать Марго. – Софья скосила глаза на пустое кресло рядом с собой.

Анук понимающе кивнула.

– Я опоздала, а когда пришла, Альбина была уже мертва.

– На сколько? – спросила Анук скучным голосом.

– Что – на сколько?

– На сколько ты опоздала?

– Минут на двадцать-тридцать, не больше.