Ведьмин рассвет
Шрифт:
В деревне кошки – это же нормально. Они в любом доме были, а то и не по одной. Они выходили гулять и возвращались, когда им вздумается. Они ловили мышей, а порой и крыс. Они… куда подевалась наша после маминой смерти?
Или… еще раньше?
Почему память такая странная? Нет бы сразу и все выдала, желательно в хронологическом порядке, а она тут подсовывает картинки-ребусы. Разгадывай, как хочешь.
Мама плачет.
У нее на платье грязь. А платье новое, я помню, как мы его вместе выбирали. В город
И я не знаю.
Мне страшно. Я спешу обнять её, успокаиваю, шепчу, что отстираю, обязательно…
Откуда пятна?
Нет, она могла бы вымазаться случайно, наверное, но… точно. Пятна были на спине, и такие… округлые? Будто… будто кто-то бросил в нее чем-то… грязным.
А она гладит меня по волосам.
И кошка, та самая, трехцветная с глазами, который один желтый, один голубой, втискивается на руки. Она мурлычет, громко, как трактор. И боль отступает.
Наша боль.
Я выдыхаю.
И руки убираю. В этом доме нет ничего. Ни тайников, ни погреба. Точнее погреб как раз имеется, я в него загляну, просто, для порядка, раз уж вернулась.
Но… чувствую, ответы надо искать не там.
Глава 3
В погребе, как я и предполагала, было пусто. Ну, как… банки стояли, трехлитровые и поллитровые, некоторые даже закатанные, но здесь, внизу, заговоры то ли работали хуже, то ли их вовсе не было, главное, что банки эти напрочь заросли жирной темной пылью. А потому разглядеть, что же в них хранилось, было сложно.
Тем более при свете фонарика.
Сам погреб представлял собой глубокую ямину, чуть расширяющуюся внизу. С одной стороны полки с этими вот банками, с другой – отделенное досками пространство с остатками мумифицировавшейся картошки.
И запах соответствующий.
Лют, сунувшийся было следом, поморщился, но ворчать и возмущаться не стал, только выбраться помог. И еще платка подал, хотя толку-то… изгваздалась я знатно.
Что дальше?
– Надо… – я поморщилась, потому что даже думать о таком было неприятно. – Надо с соседями поговорить. Может… может, они что-то да знают.
– Тогда стоит поискать старосту… председателя. Кто тут за главного? Или… – Лют задумался, явно пришел к той же мысли, что и я, и она ему тоже, что характерно, не понравилась. – Я церковь видел… если кто чего и будет знать, то там.
Он поежился.
Упыри церквей не любят.
Да и у ведьм с ними отношения своеобразные весьма. Но я же не на службу, я же так, поговорить… да элементарно, если мама из местных, там будет информация о её родителях.
Семье.
Если
Но… если и есть, мне там вряд ли обрадуются, иначе бы не бросили. Сложно все. Запутано.
Только киваю да вздох давлю. А Лют берет меня за руку.
– Хочешь, я с ними поговорю?
– Спасибо, но… это же мое дело.
– И что? Знаешь, когда я пытался мудро управлять корпорацией… – Лют кривовато усмехнулся. – То тоже пребывал в уверенности, что все надо делать самому. И во все вникать. И вникал. Старательно весьма. Так вот мой старший брат потом сказал, что мне нужно учиться делегировать полномочия.
– Предлагаешь делегировать тебе…
– Почему нет?
Ни по чему.
Наверное, просто раньше… раньше я была одна. И справлялась со всем сама. И сейчас справлюсь. Пострадаю немного, затем пойду и сделаю. В конце концов, я же не подвиг совершить собираюсь. Просто найти кого-нибудь, кого можно расспросить.
– Вместе, – я поняла, что отказ его обидит. Нет, не потому, что Люту так уж хочется покопаться в тайнах моего прошлого. Просто он ведь искренне помочь хочет.
И предлагает без задней мысли.
Без того, чтобы записать на меня призрачный долг этой помощи.
– Вместе, – он согласился и дверь прикрыл. А потом, спустившись на тропинку, отряхнулся. – Все-таки… жаль дом. Таких почти не осталось.
– Чтобы без водопровода и канализации?
– Нет, чтобы заговоренные от погреба до крыши. Да и раньше такие мало кто позволить себе мог… разве что ведьма.
Ведьма?
– У моей мамы дара не было.
– Возможно. Но дом этот очень старый, и та, кто жила до твоей мамы, вполне себе…
Он замолчал.
– Извини.
– Ничего. Я бы сама хотела понять, что тут было. И кем она была.
Церковь местная ничем-то не отличалась от иных деревенских церквушек. Ни уникальной архитектуры, ни особой красоты. Каменный куб и синие купола, совсем недавно чищенные и крашеные, а потому именно купола эти и приковывали взгляд. На фоне их сами стены, побеленные, гляделись неказисто, даже грустновато. И цветы, высаженные вокруг, странным образом подчеркивали эту, пошедшую пятнами, побелку.
Пахло… цветами и пахло.
– Доброго дня, – сказал Лют, и только тогда я увидела женщину в темных одеждах.
Княжич улыбнулся.
А я… я вдруг испугалась. Причем даже не знаю, чего именно. Женщина эта была стара. Невысокая, сгорбившаяся под тяжестью прожитых лет. Её лицо, белое, одутловатое, изрезали морщины, веки почти сомкнулись, скрывая глаза, но…
– Явилась, – проскрипела она, разгибаясь.
И шею постаралась вытянуть, чтобы стать выше. Только спина при этом странно перекосилась, одно плечо стало выше другого, а над шеей обозначился горб.