Ведьмина доля
Шрифт:
— Нечисть, — он улыбнулся. — А научно?
— Мертвый — расколотый, ни кругов, ни света, только небольшой оттиск знака на «спинке». А живой… жив, — я пожала плечами. — Притягивает кровь.
— А как возраст определить?
— По количеству кровяных колец, как у дерева. Одно кольцо — это пятьдесят лет, — я содрогнулась, вспоминая иллюзию. — А мы имеем… шесть.
Триста лет работы минимум… И понадеялась, что он не спросит, но…
— И сколько жертв надо для оживления?
Сволочь бессердечная…
— Много. Десятки. И чтобы
— Очень правильный вопрос, — согласился он и снова подбросил в воздух иллюзию. Кристалл замерцал на свету, заискрил острыми гранями. — И ответ тебе известен.
Я помолчала, посопела в кружку и тихо заметила:
— А говорят, вас невозможно купить…
— Всё в этом мире покупается и продается, дело — в цене. И в слабых местах покупателя, — наблюдатель налил себе кофе. — И то, что это дело спустили на тормозах, то, что не уничтожили алтарь, то, что сохранили ключ-карту…
— …и то, что ты здесь неофициально…
— Да. Фактически я должен был вернуться после шабаша, но вернулась моя иллюзия. Всех не провести, но время выиграть можно.
— Зачем? Тебе-то это зачем?
— Снятся, — ответил он просто. — С тех пор и каждую ночь. И те, кто умер. И те, кто еще может стать жертвой, — он устало потер небритую щеку: — Надоели… до смерти. Хочу закрыть… и алтарь, и это дело.
Ладно. Увертюра оценена по достоинству. Пора переходить к основным действиям.
— А зачем это мне? Причем тут я и… мои способности? — я отставила пустую кружку.
— Кофе? — Гоша по-хозяйски загремел чашками-ложками и неожиданно извинился: — Ульяна, прости за допрос. Я не имел права проводить его… в таких условиях. Призрак верно заметил: я порой путаю живых людей и свои иллюзии. И иногда забываю, что люди — это не только работа. И что ведьмы — тоже люди, — и мне вручили чашку кофе: — Извинишь?
Голос вроде… человеческий, но взгляд холодный, прощупывающий. Я взяла чашку и наморщила нос:
— Тебе мое прощение не нужно, а я извинения для галочки не принимаю. И давай ближе к делу. Утро уже, а ночь была… непростой.
На нервной бодрости и силе духа я могла держаться до трех суток почти без сна, хотя при Изольде Дмитриевне выдерживала бессонную неделю с каждодневной максимальной тратой сил. Но знала, что усталость может в любой момент свалить с ног, камнем по маковке и в сон на пару суток. И появление этого
— Хорошо, к делу так к делу, — легко согласился наблюдатель и вернулся к столешнице.
Взял свою кружку, и передо мной повисла очередная иллюзия. Черно-белый портрет, небрежный карандашный набросок. Молодая девушка.
— После пещеры я начал копать. Перерыл гору материалов, но нашел папку с делом ведьмы, к которому прилагалась ключ-карта. Ведьма — ничего особенного. Казнили по обвинению в черной магии почти лет двести лет назад. А вместе с ней — и пятерых помощниц. И одна из них, — он кивнул на портрет, — заинтересовала. Посмотри внимательно. Ничего не замечаешь?
Портрет… смущал. Я не понимала, чем именно, но, да, он интересовал. Было в нем что-то подозрительное. Словно я уже видела это лицо.
— А что я должна заметить?
Гоша посмотрел на меня многозначительно и предъявил второй портрет, вернее фото — старое, пожелтевшее, расплывчатое. Сходство с рисунком было видно невооруженным глазом. И то, что это очередное наблюдательское воспоминание, угадывалось по слабому запаху старой пыли.
— Это я нашел в архиве соседнего в вашим Круга.
— Куда тебя опять сослали за профнепригодность? — съязвила, хмуро изучая оба портрета.
— Почти, — хмыкнул мой собеседник. — Та же «казненная» ведьма, но спустя почти сто лет. Описание способностей — один в один, в обоих делах. По документам она героически погибла при исполнении, изгоняя беса, — и под фото развернулись пожелтевшие страницы, исписанные черными чернилами.
— Сто лет? — повторила я, подавшись вперед, но строчки были нечитаемыми. — А четкости можешь добавить?
— Позже, — и соорудил третью иллюзию. Опять фото, черно-белое и еще более подозрительное. — А это уже из вашего архива, — и кивнул на стол. — Верхняя папка слева. Делу — пятьдесят лет.
— Я ее где-то видела, — сказала уверенно.
— Конечно.
Четвертая иллюзия стала ударом под дых. Задохнувшись, я смотрела на собственную фотографию двухлетней давности. Отросшие волосы, вьющиеся по плечам, обреченный взгляд типа «Надо, Уля! Улыбочку!..», собственно, улыбочка, кривая и натянутая… Эту фотку…
— У отца увидел? — спросила сипло.
Сходство с тремя первыми портретами было неуловимым, но очевидным. Вздернутый нос, разрез и прищур глаз, улыбчивая форма губ, мелкие кудри…
— За него и зацепился. Вы с отцом очень похожи.
Я молчала, переводя потрясенный взгляд с одного вещдока на другой.
— Но лица — лицами, это не прямое доказательство, — наблюдатель сунул мне папку. — Главное — способности, и явные и скрытые. Свойства «угля», как я слышал, с возрастом не меняются. Как и сфера силы. Что в Ночь выбора получил — то всю жизнь и используешь. И, что самое главное, они не наследуются, как внешнее сходство. Изучай.