Ведьмина ночь
Шрифт:
Молчу.
Ответа у меня нет. Я ведь… хочу верить, что они все поймут, что не будут винить, что виновата не я, а как раз-то Розалия. Что… только ведь дело даже не в них.
Я сама себе не прощу.
— Когда?
— А вот сейчас и пойдем, чего откладывать?
Сейчас?
Почему-то мне казалось, что нужно Ведьминой ночи дождаться. Но… ей виднее.
— Пойдем, — согласилась я. — Свята, ты… к деду иди.
— Нет, — она покачала головой и руки опустила. — Он все равно не поможет, так что я
И выражение лица у нее стало таким, как у той женщины, со статуи.
— Сними заклятье, — попросила я. — Я слово дам. И силой поклянусь.
— Сила… сила, сила, сила… все носятся с этой силой, хотя толку-то от нее? Нет уж. Пусть идет. Я тут машину рядышком поставила. Кстати, не примите за критику, городок у вас до отвращения миленький, но вот со стоянками не дорабатывает… еле нашла, где приткнуться.
Маленькая машинка.
Аккуратненькая.
Не самая дорогая, не самая дешевая. Не новая, но и не старая. Ничем не примечательная.
— Там на машине не доедешь, — сказала я, пытаясь управиться с дрожью в руках. Получалось плохо. Тряслась я, что лист осиновый. И не от страха. Точнее от страха, конечно, да не за себя. Я-то что… я пока жива. А вот Свята бледная-бледная. На заднее сиденье залезла и замерла. И я рядом с ней.
Взяла за руку, а та — что камень.
— Ничего. Я и пешком могу… не такая старая, — Розалия тронулась с места. Улица и вправду была заставлена машинами весьма плотно. В какой-то момент я даже испугалась, что у нее не получится выехать. И что придется пешком.
А пешком не успеем.
И Розалия заклятье снять откажется. Наверняка… хотя ей смерть Святы тоже не выгодна. Не будет Святы, и я не соглашусь помогать.
Да что там, я ей прямо на месте шею сверну.
И без малейших душевных колебаний.
Но нет, выбрались. И с улицы, и с другой тоже, и за чертою города оказались как-то и вдруг. И машина остановилась, замерла на обочине.
— Что вам надо, — я осмелилась заговорить только когда мы все вылезли из машины. — Если не сила… источник?
— Он самый.
— Зачем?
Показалось, что Розалия промолчит. Она и молчала. Пока выходили на тропку, пока…
— Не надо, — шепотом сказала Свята. — Не провожай её… поводи по лесу, пока…
— Наина так бы и сделала, девонька, — слух у Розалии оказался отличный. — На редкость упрямая была. Но эта — другая… молоденькая… жалостливая. Дурочка. Прям как я когда-то… поэтому заведет. Она не захочет, чтобы ты умирала. А ты умрешь, если мы не доберемся до источника.
И это было правдой.
— Слово, — спокойно повернулась я. — Слово дай, жизнью своей поклянись, что, если я провожу тебя, ты заберешь свое заклятье.
Розалия хмыкнула.
— Клянусь, — сказала она. — Силой, именем и душой, что, если ты проводишь меня к источнику,
И мы пошли.
Луг пах летом и грядущей ночью, до которой осталась всего неделя, чуть больше, но сила в травах звенела. И они, напоенные этой силой, тянули лунный свет, вплетали его в хрупкие узоры цветов да кореньев.
— Я ведь по-доброму просила… умоляла… на коленях стояла… внучка её бесхребетного терпела… и терпела бы дальше. Даже больше. Я бы его в люди вывела. Научила. Помогла бы. Поддержала… и всего-то надо было, к источнику провести. Но нет. Отказала. Даже объяснять не стала, почему!
Это, кажется, больше всего обижало Розалию.
— А эта дура беременеть взялась. Спрашивается, чего ей не жилось-то?
Про кого она? Хотя… про Машку, про кого еще. И мне опять становится жалко девчонку. Я ей еще и завидовала. Мол, семья есть. А какая тут семья?
Надо будет встретиться с Игнатьевым.
И Ульяна…
Ульяна вечером заглянуть должна, я обещала, а вместо этого вот… хорошо будет, если мы живыми останемся. Что-то чувствую, у Розалии большие планы.
— И главное, тишком, тишком… дождалась, когда мне уехать надо будет… и без обряда. А разве можно так?
Что за обряд?
И начинаю думать, что не совсем эта Машка и дура.
Луг закончился.
И Розалия встала.
— За руку её возьми, — подсказала Свята, морщась. Сказала тихо. Едва-едва слышно. И сама меня за руку взяла. Пальцы у нее просто-напросто ледяные. И у Розалии не лучше. Только Святины даже холодные живыми чуются, а эти…
Как куклу держу.
Идем.
Дальше.
По мхам. По ковру из мертвых дубовых листьев. Свет луны проникает сквозь листву, растекается по стволам деревьев, пробуждая к жизни скрытую в них силу. И сам лес наполняется сиянием. Оно зеленоватое, но не мертвое, как бывает, наоборот… оно полно тайной сокрытой от глаз моих жизни.
Скоро.
Я уже чувствую близость дуба и источника.
И не только я.
— Мы почти пришли, — сказала я, останавливаясь. — Забери заклятье.
— Нет, — Розалия выдержала взгляд. — Знаю я вас, ведьм… заморочишь.
— Клятву принесу.
— Не верю! — её лицо исказилось. — Все вы… врете! Врете вы! Всегда врете! Я ведь тоже…
Она вдруг разом утратила красоту. Черты лица её поплыли, нос сделался больше, а губы тоньше. Сам рот раскрылся черным провалом. И я вдруг поняла.
Я читала о таком.
Читала.
В старой-старой книге, когда готовила реферат… не себе, это заказ Гришка принес. И он же — книги, по которым реферат надо было писать. Причем книги были явно не из университетской библиотеки. Без штампов. Без подписей.