Ведьмина печать. Ловушка для оборотня

Ганова Алиса

Поглаживая резной гребень, украшенный виноградными лозами из разноцветной глазури, что купил для нее в день исчезновения, ощущал тягостную грусть. Дождавшись, когда окончательно стемнеет, пробрался к окну Аны.

Она еще не потушила свет и лежала под одеялом, задумчиво разглядывая пляшущие на стене тени.

«Ничем хорошим это не закончится», — кричало предчувствие.

«Нужно перетерпеть. Она успокоится, я, и станет легче», — и чтобы не быть игрушкой в чужих руках, перестать мучить друг друга, Сар решил избегать ее. Но ночью ему приснилась Ана в красном платье, бегущая по лесу и смеющаяся. Она

улыбалась и манила за собой.

* * *

Соль не мог заснуть. После того, как отцу взбрела в голову затея, чтобы при трапезе Асаар стоял за спинами гостей, а Ана между ним и отцом, от ревности потерял покой и на вечернем ужине едва ли проглотил две ложки.

Телохранитель фа Оули хоть и выглядел свирепым, его колючий взгляд под сведенными бровями, направленный на Ану, не давал ему покоя. Зато отец улыбался и был крайне довольным.

Под угрозой выставить Ану из замка Фран добился от сына послушания. Теперь Соль и Аола каждый день гуляли по саду, проводили время в библиотеке, однако все шло совсем не так, как он думал.

Аола послушно исполняла его наставления-приказы, не перечила, но было в ней тихое упорство и равнодушие.

— Тудиль, это что? Насмешка Богов? Соль недоумок влюбился в служанку — великаншу, что в нескольких провинциях не сыскать! И девчонка влюблена в гиганта. Думаешь: случайность?

— Боги испытывают ваше упорство, фай Фран.

— Тудиль, почему ты старуха?! — Фран нахмурился.

— Будь моложе, вашему делу не подошла бы. Слаб мой дар. И красавицей я никогда не была.

«И тебе бы не далась! — ухмыльнулась хозяйка цветочного дома. — Быстрее бы со свету сжила».

— А Аола?

— Сильная кровь. Была бы слабой — родовое проклятье давно бы извело ее. Конечно, до матери Аоле далеко, но…

— Хватит! Хватит кормить рассказами! Придумай что-нибудь! Хочу ее телохранителя и внука с магической кровью.

— И что я должна сделать? — прищурилась дряхлая старуха.

— Придумай, как этих оболтусов свести!

— Всего-то нужно, чтобы Сольфен разочаровался в Ане, а Аола в Асааре. Но есть у меня есть задумка…

— Придумай, я в долгу не останусь!

Тудиль пожамкала беззубым ртом и кивнула головой, скрывая раздражение.

«Оставь подачку себе! Не для тебя стараюсь!»

Она соблазнилась щедрой наградой Госпожи, а теперь, когда пришло время выполнить договор, боялась, что Сар сразу догадается: кто приложил руку к хитроумной западне.

«Оторвет голову, и дары ни к чему будет. Эх, домик, мой уютный маленький домик! Скорее бы закончить, и унести ноги», — вздохнула ведьма, сожалея, что ввязалась в передрягу. Чего только стоило ковылять по замку и кряхтеть, изображая старую, немощную перечницу, перед оборотнем, глядевшим с язвительной усмешкой на ее потуги. А как брезгливо косился на Франа, после ночей с Айей, которую тоже видел настоящую, без прикрас.

«Мохнатая выскочка!» — Талазу задевали его ироничные улыбки. Однако она и сама с интересом наблюдала, как ушлый оборотень переживает сердечные страдания, ходит вокруг Аны, пытаясь сохранить гордость и шкуру.

«А они были бы хорошей парой… — подумала с сожалением. — Но Госпожа получит его любой ценой. А так хотя бы Ана вернется домой. Или тут останется, найдет себе мужа, какого-нибудь мелкопоместного

фая, перестрадает и заживет…»

Талаза сожалела, что обстоятельства складывалось так, а не иначе. Она восхищалась совершенным творением Великой Атины и понимала: с его гибелью навсегда исчезнет свидетельство высочайшего колдовского мастерства и таланта. Если бы не ненависть Госпожи к оборотню, возможно, отважилась бы замолвить за него словечко, но при одном упоминании о нем, голос нанимательницы становился ледяным, а взгляд преисполненным ненавистью.

Она хотела бы, чтобы все сложилось по-иному, но, дав согласие выполнить работу, отступить не могла, и утром предстояло перейти к воплощению коварного плана.

* * *

Асаар злился: разыскать неприметный камешек среди огромного замка — неимоверно сложно. Время шло, а он так и выяснил, где хранится «слеза». Даже близко не подобрался.

Первым делом разыскал хранилище Лефов. Металлический запах монет, едкий из-за кислоты, использованный при чеканщике, привел его к глухой башне, без окон и щелей. Потемневшие от времени камни хорошо скрывали слабый зеленоватый отблеск, но он кожей чувствовал — сокровищница под охраной магии. Невероятно хотелось проникнуть и убедиться: там «слеза» или нет, однако понапрасну рисковать не хотел. Тем более, вспомнив слова тетушки, что камень поглощает магию, здраво рассудил: «Был бы там, защитный амулет утратил бы силу. Возможно, Фран носит его, чтобы уберечься от колдовства. Или Сольфен?»

Важным доказательством, что «слеза» может находиться у Сольфена, Сар считал поведение Аны, поэтому облазил в покоях и кабинетах отца и сына каждый угол, все шкафы, осмотрел стены и полы, и тоже ничего интересного не нашел.

«Носит кто-то из них! — еще больше уверился. — Но как проверить?»

Невероятных усилий и ухищрений стоило подсыпать Сольфену в кувшин с водой снотворного, но он так и не отпил из него. И если бы тетушка не подсказала хитрость, Сару пришлось бы туго.

Она разыскала в зимнем Бореле цветущий пралис, источавший невероятный запах, и посыпала порошком. Цветы были мелкими, но, вдохнувший аромат Соль на несколько мгновений потерял сознание. Этого как раз хватило, что ловко обыскать его и убедиться: камня на юнце нет.

С каждым днем Сар все больше запутывался. Если бы обыскал и Франа, одной догадкой стало бы меньше, но как к нему подобраться? Будь больше времени, наверняка бы что-нибудь придумал, однако все случилось внезапно.

* * *

Сольфен как обычно прогуливался в молчании, а следом плелась навязанная отцом спутница. Они по-прежнему не разговаривали и старались делать вид, что не видят друг друга, но сегодня прогулка давалась особенно тяжело. Аола шла медленно, и он злился.

— Я постою, — внезапно прошептала она, облокотившись спиной на ледяную, черную от влаги стену.

Соль вначале подумал, что дочь фа Оули привлекает внимание, но ее болезненная бледность подсказала — это не лицемерие.

Остановился и предложил:

— Можем вернуться, — но Аола не ответила. Внезапно задрожала, схватилась рукой за горловину платья и захрипела. Струйка крови, хлынувшая из ее рта, напугала Соля. Он отступил, хотел побежать за помощью, но она закачалась и начала оседать.