Ведьмино Варево

ПЕРВАЯ КНИГА В ЦИКЛЕ

Выкладка новых глав: 2 или 3 раза в неделю

ВНИМАНИЕ: книга по своей концепции представляет СИЛЬНО иллюстрированный роман, то есть визуальные материалы тут не просто дополнения, а неотъемлемая часть книги.

«Попал».

Степка растер лицо и опять уставился на пронизанную светом листву над головой.

«Попал, блиииин!»

А

как все здорово было всего пару часов назад! Так же играло солнце в кронах, рассыпалось под ногами солнечными зайцами, пружинил под подошвами асфальт парковой дорожки — с каждым шагом отпускало напряжение последнего экзамена, нет, всей сессии. Оттого губы сами собой растягивались в счастливую улыбку, и крутилась в голове фраза неслышанной песни из несмотренного фильма: «А я иду, шагаю по Москве!»

Раз за разом, не вызывая протеста ни своей зацикленностью, ни отсутствию поблизости той самой Москвы. Раз за разом, пока ступив на очередное солнечное пятно нога не провалилась куда-то.

Испуг, яркое, незабываемое чувство невесомости и зеленая вспышка. А потом Степа всем телом влетел в громадное буро-мохнатое нечто, остро пахнущее зверем! Влетел и отскочил-отвалился в высокую, не знакомую с косилкой траву, чтобы увидеть, как из-за мохнатой горы появляется здоровенный шар головы с маленькими ушками…

Нет в парке ручьев и черничного березняка. Нет в нем бурелома — вспомнилось мгновение полета над оскалившимся обломками веток поваленным стволом.

«И сигнала сети не будет». С этой мыслью Степа сунулся в карман за смартфоном. Карман был пуст, даже ожидаемо. «Ну и пусть. Зато от медведя убежал.»

Вздохнул смиряясь: «Попал. Не водятся в парке медведи.»

Машинально поправил очки на переносице: «Зато стекла на месте…»

«От медведя не убежишь,» — так говорила бабушка. А вот убежал же, когда приперло! Только вместо воспоминаний остались лишь смазанные картинки, в которые не всегда и поверишь. Вот стоп-кадр: недоумение на скупой на эмоции медвежьей морде. И следующий: неожиданно человеческий жест — хищник словно вращает когтем у своего виска. Было? Не было?

А потом только мелькающие по сторонам деревья: неохватные вековые, замшелые поваленные, тонкие молодые. Светлые пятна берез и темные — густых пушистых ёлок. Кусты. И ветки, бьющие в лицо! Как глаз не выбил? Очки спасли, не иначе. А вот как одежду не порвал или еще чего похуже, только зеленью раскрасил и паутины нацеплял в три слоя? Чудом, наверное. Знакомые паркурщики, хвастающиеся своей «подготовкой» на куда более ровном месте бились и ломались почем зря.

Первое нормальное воспоминание: дикая усталость и качающаяся под ногами земля. Но вот так сразу остановится не удалось: ноги по инерции пронесли по светлому, солнечному березняку — взгляд там и тут выхватывал тяжелые от ягод кусты черники. Короткий косогор, обрывающийся в громко журчащую воду — прыжок! И… колени подломились на другом берегу. Все. Понимая, что не может сделать и шагу, завалился на бок и застыл сломанной куклой — даже удобнее устроиться не смог.

Валялся на травянистом склоне и приходил в себя долго — светило успело заметно отклониться от зенита, нашло прореху в березовой кроне и метко било в глаза. Парень сел кряхтя по-стариковски, подтянул колени к груди и тут же схватился за ногу — большую приводящую мышцу

бедра свело, чтоб её! Пришлось извиваться, растягивать конечность, шипя сквозь зубы, заученно-привычно прогоняя давно, и, казалось бы, прочно забытое ощущение.

Просыпаться от судорог в нагруженных ногах перестал давно — через несколько месяцев занятий танцами. Да и кричать страшно было — мало ли, кто на крик явится. Из знаний о лесе, Степан, истинное дитя асфальта, запомнил только читанное: лес любит тишину!

Хотя какая-то пернатая тварь над головой уже начала то ли каркать, то ли квохтать, причем так пронзительно, что слышала наверняка вся округа — видать посчитала, что чужак слишком близко подобрался к её гнезду. Ну, хоть не напала.

Под противные скрипучие звуки парень все же нашел в себе силы подняться на ноги и поковылял вдоль берега вниз по течению ручья. Вспомнилось опять же читанное: заблудился в лесу, выходи к людям вниз по реке, за текучей водой. Ручеек рано или поздно впадет в реку, та в товарку побольше — и так далее. А где большая вода, там и поселения: и рыба, и дорога, да и сам по себе источник неисчерпаемой влаги ценен. Правда, был вариант, что река впадает в болото… покрутил головой отгоняя эту опасную мысль. Лучше надеяться, что внизу по течению есть люди. Или эльфы. Или орки. Хотя последних, наверное, не надо: вроде они человечину уважают. Или это тролли — людоеды? Да и люди бывают разные. Но все лучше люди, чем звери.

Невеселые думы о ближайшем будущем пришлось почти сразу же прервать: дороги вдоль воды не оказалось, весь берег зарос густым кустарником, под листьями которого оказались колючки — едва выдрался. Пришлось обходить. Перед тем, как русло скрылось из вида, Степа в последний раз оглянулся и вздрогнул: в радостно сверкающую воду с нависающей ветки с ленивой грацией стекло змеиное тело толщиной едва ли не в руку. А ведь были мысли прямо по дну попробовать прорваться, борясь с неприлично-бодрым течением! Не-ет, в воду он даже не подумает сунуться!

Колючий бурелом явно постарался захапать себе кусок леса побольше, но в какой-то момент все же кончился. Более того, по краю зарослей в нужном направлении нашлась тропинка, заставившая сердце попаданца сжаться: люди! Ну, во всяком случае — разумные! Однако несколько веток, больно хлестанувшие по лицу, внесли коррективы: звери натоптали. Под ложечкой снова засосало: это ж какой табун тут должен шляться, чтобы такое шоссе-то натоптать?! И, самое главное — кого табун? Кабанов? Оленей? Не к ночи упомянутых медведей? Мучительно захотелось забиться в кусты не хуже змеи. А еще эта пакость крылатая откуда-то из-за верхушек крон продолжает орать! Или это другая?

По лесу Степан ходить совершенно не умел — и, даже если бы не знал этого сам, уже б давно догадался. Попытки свернуть с нахоженного зверьем «шоссе» трижды закончились тем, что он выходил на тропу назад. Может быть, не ту же самую, просто похожую — схватился, когда понял, что шум ручья пропал. Давно? В какой стороне? Да чтоб вас всех!

Чаща, по которой вынужденно продолжил движение герой, уже совсем потерявшийся, полнилась жизнью. По нижним веткам подлеска скакали серые птахи величиной побольше скворца, совершенно пропадающие на фоне стволов и листвы, стоило им замереть. На поваленных стволах, густо покрытых мхом и лишайниками, росли циклопических размеров грибы — как бы не с тарелку размером шляпки. А мухоморы — единственные из грибов, что Стёпа признал — иные вымахали и того больше, вообще с лопуховый лист! Благо, сравнивать как раз удобно было.