Ведьминскими тропами
Шрифт:
Шел второй месяц пребывания Анитры в крепости. Честно говоря, она не думала, что будет настолько трудно. Умом ведьмочка понимала, что дочери хевдинга должны владеть оружием и уметь защищаться, но не думала, что ее это тоже коснется. Однако Свенельд понял слова Сигверды буквально, и теперь Анитра получала все то же, что и его родные дочери. А это означало, помимо крова, еды и одежды, еще и каждодневные тренировки.
Сразу после завтрака сестры шли на вытоптанную до каменной твердости площадку, расположенную за домом, и учились метать ножи и дротики, стрелять из лука и биться на мечах, пусть и деревянных. Занимался с ними пожилой воин с суровым лицом. Иногда казалось, что
Разумеется, Анитра сильно отставала от дочерей хевдинга, но жалеть ее никто не собирался. Только благодаря своей силе, ведьмочке удавалось быстро залечивать растяжения и ушибы. Каждый новый день был похож на маленькую битву — с собой, с наставником, с болью, с насмешками окружающих. Она действительно являла собой жалкое зрелище, даже в сравнении с младшими девочками — Мэрит и Линн, те занимались уже третий год, с тех пор, как им исполнилось по пять лет. Особенно плохо обстояли дела со стрельбой из лука. Тугая тетива никак не желала натягиваться до упора, в результате чего стрела падала в полуметре от лучницы, горестно взирающей на содранные в кровь пальцы.
На старшую Бринхилд Анитра вообще старалась не смотреть, чтобы окончательно не впасть в уныние. Эта девушка становилась настоящей валькирией, когда выходила в мужском костюме на площадку для тренировок. Скорость, ловкость, умопомрачительная гибкость — все это вызывало зависть и желание непременно стать такой же, как она.
Ингихильд и Сванвейг — девушки пятнадцати и шестнадцати лет, тоже были хороши, но все же они еще не достигли такого совершенства, как восемнадцатилетняя Бринхилд.
Зато в том, что касалось травоведения и зельеварения, Анитра была лучше их всех вместе взятых. Приготовленные ею мази заживляли раны в считанные дни, не давая им загноиться, травяные сборы приносили быстрое облегчение при простуде и различных коликах. А все благодаря капельке колдовства, которую Анитра вливала в свои лекарства, тем самым увеличивая силу их воздействия. Но об этой ее маленькой хитрости знали только она, да Старки. Ловкий помощник умудрялся проникать везде и всюду. Ему не составляло труда ночью приносить в комнату Анитры горшочки с мазями и мешочки с травами, которые она готовила днем и оставляла на своем рабочем столе, а потом возвращать все это обратно, уже приправленными ведьминской силой. Вероятно ктурх тоже обладал какой-то совершенно непонятной Анитре магией.
Сигверда приходила довольно редко и каждый раз оставляла на теле ученицы новую руну. В этот вечер ведьмочка ждала очередного появления наставницы и готовилась записать еще несколько полезных рецептов, коих у Сигверды за долгую жизнь накопилось немало.
Ведьма как обычно возникла словно из ниоткуда. Темнота в углу за кроватью вдруг сгустилась, стала маслянистой на вид, подернулась легкой рябью и, раззявив черную пасть, выпустила из своего чрева Сигверду. Когда подобное явление произошло впервые, Анитра сильно испугалась, теперь же не вздрогнула и не зажмурилась, потому что успела привыкнуть и даже смогла добиться от наставницы обещания научить ее вот так же проникать в закрытые помещения. Не все же ктурху пользоваться свободой передвижения. Анитре тоже хотелось получше осмотреться в крепости. До сих пор она видела только свою комнату, кухню и то помещение, где хранились травы и разные зелья. Еще она побывала в пиршественном зале в день
— Я принесла тебе подарок, — с некоторой торжественностью в голосе заявила Сигверда после того, как были произнесены слова приветствия. — Сегодня тебе исполнилось тринадцать, и Бирута просила передать тебе эти серебряные фибулы. Ты уже достаточно взрослая, чтобы иметь дорогие украшения.
— Ты виделась с моей матерью? — воскликнула Анитра, осознавая, как сильно она успела привязаться к женщине, считающей ее своей дочерью. — Как она? Здорова ли? Сильно переживает?
— Ну хватит щебетать, — отмахнулась Сигверда, — все с ней в порядке. И стало еще лучше, когда я сказала, что ты в безопасности.
Анитра приняла подарок с благодарностью. Она уже знала, что украшения из серебра стоят недешево. До сих пор ей приходилось пользоваться бронзовыми заколками. Точно такие носили все жительницы Заречья. Но здесь, в крепости, люди жили побогаче. Даже служанки могли похвастаться серебряными украшениями.
И все-таки главная ценность подарка для Анитры заключалась не в его рыночной стоимости, а в том, что подарен он был с любовью. Ведьмочка с удивлением ощутила, как от соприкосновения с холодным металлом по пальцам растекается незримое тепло, проникающее в самое сердце.
— Вижу, ты почувствовала заключенную в подарке силу материнской любви, — улыбнулась Сигверда. — Носи его, не снимая. Поверь, нет защиты лучше и вернее, чем эта.
— А что слышно о гонениях на ведьм? — спросила Анитра, вдоволь налюбовавшись подарком и вспомнив о причине, побудившей ее спешно покинуть свой дом.
— Бирута рассказывала, что в Заречье приезжал конный отряд. Расспрашивали обо мне, про тебя то им пока не ведомо. Староста провел их к моей развалившейся избушке. Тут уж им пришлось поверить его словам о том, что ведьма ушла из деревни еще в конце лета, а куда не известно.
— Значит, я могу вернуться обратно? — в голосе Анитры послышалась надежда, но Сигверда была непреклонна.
— Ишь, чего удумала, — возмутилась ведьма. — А ну как они вернутся, да кто-нибудь ненароком проболтается о том, что ты — моя ученица? Хочешь оказаться в клетке, как Мстислава?
Анитра понурилась. Сигверда была права. Рисковать полученным даром она не имела права. Да и роль жертвы ее не прельщала.
Этой ночью Анитра проснулась резко, как от толчка. Села на кровати, пытаясь понять, что же ее разбудило. Темноту ночи расцвечивали алые всполохи. За окном метались люди, слышались крики, бряцанье железа. Кажется, в крепости что-то горело. Оставаться в деревянной постройке было бы чистым безумием. Надо было срочно выходить на улицу, чтобы не оказаться в огненной ловушке. Анитра начала поспешно одеваться, окликая Старки, но его, как обычно не оказалось на месте.
Выскочив за дверь, она на мгновение замерла, справляясь с паникой. Вспомнила о том, что комнаты дочерей хевдинга располагаются на противоположной стороне коридора, окнами во внутренний двор, а значит, разбудившие ее звуки там были не слышны, да и отсветы пламени не тревожили темноту ночи. Анитра метнулась к ближайшей двери и заколотила в нее изо всех сил, потом к следующей и еще к одной. Младшие сестры делили одну комнату на двоих и только Бринхилд жила одна. Она и отозвалась первой. Ее голос звучал сонно, в нем слышались нотки недовольства, но стоило Анитре прокричать одно единственное слово — пожар, как девушка выскочила за дверь в ночной рубашке и принялась будить сестер.