Ведьмочка в Боевой Академии или Единственная для Ректора
Шрифт:
Ведьмочек, которые остались на свете одни-одинешеньки, только Академия и могла принять.
Потому как дар. А дар надлежит развивать под присмотром.
А то ведь как семнадцать исполнится, так и пойдет все наперекосяк.
Мне вот уже восемнадцать. И оставили меня при бабуле только потому, что она со мной вполне справлялась. После смерти же…
Я застонала и, так и не открыв глаза:
— Хватит… Ну хватит же бить меня по щекам! Я уже. Уже я.
Пришла в себя, говорю.
Я мотнула головой и отбросила чужую жесткую ладонь и наконец открыла глаза.
Глава 2
И
Я приоткрыла один глаз. Точно. А зубы-то, зубы-ы у него.
– — Так, девонька, кончай-ка ты дурака валять, -— раздался хриплый смешок.
– — Вижу, пришла в себя, -— ворчливо произнес непонятного рода собеседник.
Я же решила держаться до последнего. В конце концов, девица я или рядом проходила? Девица. Стало быть, полагается мне и в обмороке поваляться чутка еще.
– — Эка… Беда с вами, провинциалками, -— пробормотал мужчина.
– — И ведь инструкции посылаешь загодя, все расписываешь понятно даже младенцу. Так нет. Через раз вот такая чертовщина, -— вздохнул он и вдруг заорал как зверь бешеный:
– — Нет, увольняюсь! И не просите, не умоляйте! Да хоть и сам ректор пусть просит! Хватит. Намаялся за последние сто лет. Прямо как последний ванька-встанька. Симеон то, Симеон се. А то, что Симеон оборачивался последний раз полгода назад, это вам как?
Мужик орал целую минуту, не меньше. Пострадал, видно, за эти годы изрядно. Я же лежала ни жива, ни мертва. Только мысленно перелистывала старую-престарую книгу, которую когда еще бабуля сказала выучить наизусть. А я что? Выучила, конечно. Хворостина в руках единственного родного существа была весомым аргументом.
Итак, на кого же этот мужик из той старой и очень полезной книги походил все-таки? Ведь явно не человек.
Я все-таки открыла второй глаз. Нет, нужно больше света. Ничего толком не видно. Только повышенную волосатость его и удалось разглядеть.
– — Ну, все, девонька. Открывай глаза и не бойся дядьки Симеона. Не съем, -— забасил наконец успокоившийся мужик.
Я и открыла. Не съест же? И что он там про ректора-то говорил?
– — Вот и молодцом, -— высокий, сутулый…мужчина протянул мне руку. Я за нее схватилась и тотчас оказалась на ногах. Рука оказалась очень даже знакомая. Сухая, жесткая, мозолистая. Я даже схватилась за щеки. Щеки горели. Еще бы. Так нахлестал Симеон этот.
– — Так-та-ак, -— протянул Симеон неизвестной пока видовой принадлежности. — А где же, позволь спросить, твое оружие?
Я икнула.
– — К-какое оружие?
Симеон нахмурился и недоуменно осмотрел меня с ног до головы:
– — Позвольте… Родовое, конечно. Родовое оружие! Кто же прибывает в Академию боевой магии без собственного оружия?
Только самоубийцы, -— тихо пробормотал он, но я-то чай, ведьмочка, я услышала.
И икнула еще раз, и так громко, что даже застеснялась.
Нет,
– — Какое оружие?! Я ведьмочка, между прочим! И если вы говорите про оружие, то оно всегда при мне, -— я тряхнула головой и зашипела. Голова все еще кружилась. Но это не помешало мне залезть в глубокий нагрудный карман и вытащить оттуда несколько мешочков с драгоценными травками.
– -Вот! Смотрите! — я потрясла перед лицом осатаневшего от моей наглости чрезмерно волосатого мужчины мешочками с пахучим содержимым.
— Тут, знаете, не одну Академию можно и отравить и на ноги поставить, -— подбоченилась я и только сейчас поняла, что же я несу. Ну кто же сразу раскрывает все карты? Эх, Ведянка. Язык твой — враг твой.
Волосатое существо несколько побледнело и попятилось. Сразу видно, что за время своей долгой жизни он встречался с ведьмами. Вот сразу. Видишь, какой тихий да благостный стал. Даже очами изумрудными сверкать перестал. Сиял, не без того, но вот без этой нахрапистости.
– — Ведьмочка?! — дядька Симеон аж покачнулся. — И за каким же лешим ты в Боевую Академию прибыла? Неужто, -— он несколько пришел в себя и усмехнулся, -— травить боевых магов, гордость и надежду государства?
Я запунцовела и потупилась. Ну, вырвалось у меня, вырвалось. Ведь, в конце концов первый раз, чай, из дома родного так далеко оказалась. Одного я только не поняла, почему в Боевой-то академии. Я с сомнением посмотрела на бабулин котелок, который стоял у стеночки и выглядел совсем как обычный котелок ведьмы средней руки.
Дядька Симеон проследил за моим взглядом и поднял бровь. Ну, на его заросшим темным густым волосом лице это была ведь бровь, верно? Глаза его пришли сначала в движение, потом зрачки остановились и лоб, тоже заросший весьма густо, разгладился.
– — Во-от оно что-о, -— протянул Симеон и задумчиво поскреб щеку пальцем. Ногти на его руках покрывал свежий лак неяркого приятного тона. У меня глаза на лоб полезли. Он что, ногти красит, как какая-нибудь боярского роду девица?! Но ума у меня все-таки хватило глаза скорее отвести. В конце концов, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Но я не выдержала:
– — И что это значит-то? Как я здесь оказалась?
Ведь я ж должна была попасть в Академию чародейства, а вовсе не в эту вашу, боевую!
Симеон же только отмахнулся и крадучись приблизился к котелку. Ну нет! Я вихрем пронеслась мимо и прижала родной котелок к груди. Еще чего. Коснуться котелка ведьмы в ее присутствии?
Да он сам самоубийца!
Глава 3
Откуда ж ему знать, что у меня в котелке Рыська? А он чужих страсть как не любит. Полпальца оттяпать за раз сможет. Мне же этого волосатого Симеона еще и лечить придется.