Ведьмочка в дебрях *nix или программистка поневоле
Шрифт:
– Профессор Траен обещал тебя предупредить, солнышко. Не надо так кричать. Мы всей лабораторией лифт делали к Фестивалю.
– Я этому поганцу всю его куцую бороду по волоску выщипаю!
В зелёных глазах девушки полыхал такой гнев, что Валик понял, что его начальству не поздоровится. Он даже представить боялся, что может случится, если ведьмочка доберётся до него в ближайшие пару-тройку дней.
– Аааа, ты совсем с ума сошла? – взвыл
– Ещё раз такое повторится, и я, я,… я! Немедленно вернусь в учебный корпус! Ты всё понял, козёл?
– Лика, обещаю, что теперь только сам буду ставить тебя в известность в случаях форс-мажоров, ну успокойся, ведьмочка моя! – Валик, осторожно пятясь, прокрался в спальню, скинул на кресло одежду и уснул до того, как его голова соприкоснулась подушкой.
– Вот ведь всё мужики одинаковы! – всхлипнула девушка, бросив злой взгляд в сторону кровати. – Неужто непонятно, что одинокому гному нет дела до переживаний какой-то там молодой ведьмочки, когда дело касается болтов и шестерёнок?!
Тара ворвалась, как маленький смерч, и набросилась на подругу с упрёками:
– Лика, ну сама же технаря выбирала, а они всё повёрнуты на болтах и гайках! Твой хоть пытался весточку передать, правда гном тут абсолютно не подходящий вестник! Пусть дрыхнет, не с другими же дамочками развлекался, в конце концов! Быстро приводи себя в порядок и пошли. Сегодня в «Ушлом Тритоне» светлоэльфийский менестрель Тарилиэль будет выступать! Мы с Нирой даже столик у самой сцены умудрились занять! Приводи себя в порядок побыстрее! Твой Валик и сам прекрасно выспится, а ты глупостей не наделаешь!
Общую залу с помощью магии превратили в подобие древнего замка. Нира, сверкая глазами от возбуждения, не сводила взгляд с пока пустого резного кресла. Ходили настойчивые слухи, что Тарилиэль мог своим исполнением сердце разбить даже дровской девушке, чего уж тут говорить обо всех прочих особах женского пола.
Темноволосый бард, облачённый в тёмно-синие, почти чёрные, одежды появился через несколько минут, вежливо поприветствовал присутствующих и ударил по струнам изящной серебряной арфы, под потолком поплыл голос, поразивший зрителей богатством обертонов, который завораживал и звал за собой:
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
В сердце холод и мрак,
Вновь рыдает душа,
Замерла мотыльком,
Словно и не дыша…
Почему, почему
Щерит зубы судьба?
Опять выпала доля:
Только боль да борьба.
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
Шепчет сердце
Что нужна лишь она,
И дорога нам врозь —
Только мука одна…
Боль утраты убьёт,
Знаем мы: ты и я,
Если двое – одно,
Не отпустишь меня…
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
Плачет арфа в ночи,
Рвётся снова струна,
Сердце лавой горит:
Мне нужна лишь она…
За окном снова дождь,
Ночь тиха и нежна,
Но другая любовь
Мне совсем не нужна…
Никому, никому
Я тебя не отдам,
Будет дождик скользить
По припухшим губам…
Будет ветер свистеть,
Плетью в спину хлестать,
Искушать, умолять
От тебя убежать.
Как мне счастье сберечь?
Нет ответа нигде…
Бесполезно гадать
На упавшей звезде…
Лика с удивлением заметила, что кусать губы, чтобы не разреветься, приходится не только ей. «Так же и сердце можно разорвать, особенно, когда настроение, как у меня сейчас! Надеюсь, другие баллады не будут такими печальными! – сделала судорожный вдох ведьмочка, украдкой утирала одинокую слезинку, мышкой выглянувшую из уголка левого глаза. – Подруг тоже пробрало, а вот как у Ниры туманится взгляд, когда она смотрит на эльфа, мне совсем не нравится… Что она опять удумала? Надо бы нам с Тарой за ней присмотреть, а то дров ни один воз наломает. Одни проблемы с этой безголовой девчонкой»!
К счастью, увидев произведённый песней эффект, Тарилиэль исполнил несколько весёлых задорных песен, под которые в зале закружились пары. Подруги умчались танцевать, а Лика так и осталась сидеть на своём стуле, задумчиво глядя в чашку с травяным чаем, который только что заказала.
Тарилиэль принял из рук хозяйки таверны бокал с подогретым вином и присел за столик недалеко от пригорюнившейся ведьмочки. Лика честно старалась не шмыгать носом, но выходило у неё плохо. Она и не заметила, как к ней подошёл и тихонько встал за спиной, всклокоченный со сна Валик. Ему было стыдно, что он сам не предупредил девушку, что ей не стоит его ждать из-за работы.
– Лик, ну прости меня, пожалуйста, Валик попытался обнять ведьмочку, но та оттолкнула руки программиста и снова уставилась на уже остывший травяной чай в расписанной цветочками глиняной чашке.
– Иди к своему Траену, болтам и гайка, раз они тебе дороже меня! – зло прошипела Лика, сверкая потемневшими от обиды глазами.
– Ну, Лик, ну прости, ну нет в моём мире сдвинутых на технике гномов! Ну, откуда я мог знать, что он не сдержит данного мне слова? Лучше бы сам пришёл, и сказал лично! Ну, прости, больше такого не повторится!