Ведьмы и все прочие

Шмидт Анни

— Спасибо тебе, — поблагодарила Осторожинка, — я обязательно буду об этом помнить.

Она собрала с бумажки последние крошки и отправила их в рот. После этого попрощалась с Ландышем и пошла в школу.

И надо же такому случиться, что именно в этот день она наконец повстречала зверя по фамилии Лесной. Он стоял, перегородив тропинку, а поскольку Осторожинка всегда смотрела себе под ноги, она сперва увидела его лапы. Это были косматые нечесаные лапы на огромных копытах.

Осторожинка медленно подняла голову и увидела все его туловище — гигантское туловище — даже больше, чем у слона! — покрытое густой лохматой

шерстью. Потом она откинула голову назад и увидела морду чудовища. И это, надо сказать, было самое жуткое зрелище! У него было три рога и широко распахнутая пасть со множеством острых зубов. Усы у него были, как у тигра, а нос он морщил, как драчливый пес. Его маленькие глазки полыхали лютой злобой. Он пыхтел, как паровой котел, и лязгал своими страшенными зубами. Было ясно, что он твердо намерен слопать Осторожинку целиком и даже портфеля от нее не оставить.

Дрожащая Осторожинка приготовилась к самому худшему, но тут она вдруг вспомнила, что ей рассказывал Ландыш. И прерывающимся от страха голосом затянула:

— Гуляла сиротка-овечка, — пела она, — по лужку, по лужку…

Эту песенку пела мама, когда Осторожинка была еще совсем маленькой. И Осторожинка всегда плакала, потому что это была очень грустная песенка.

Все еще дрожа, но уже более звонким голоском Осторожинка пропела всю песенку, и огромный зверь Лесной слушал, закрыв свою страшную пасть. Его глаза заволокло печалью, и по косматым щекам потекли большущие слезы.

Когда песенка закончилась, Осторожинка начала петь ее сначала, и между тем достала из кармана прыгалку и обвязала вокруг шеи зверя с фамилией.

Продолжая петь, она повела его за собой через лес, и он охотно шел — словно кроткая овечка. С песенкой Осторожинка вывела зверя из лесу, и они двинулись через деревню.

— Караул! Зверь Лесной! — в ужасе кричали люди, взлетая на деревья и крыши.

Но Осторожинка спокойно шла, продолжая петь свою грустную песенку, пока наконец не дошла до королевского дворца, где все придворные при виде чудовища дружно забились под золотые стулья, а также позолоченные шкафы. Все, за исключением короля.

— Дитя мое, — взволнованно сказал он, — ты поймала зверя с фамилией.

— Вы не должны его убивать, — быстро сказала Осторожинка.

— Ни в коем случае! — воскликнул король. — Я отдам ему целый парк. А тебе полагается полкоролевства, и ты можешь жениться на принцессе.

— Глупость какая! — ответила Осторожинка. — Зачем мне принцесса, я же девочка!

— Да, в самом деле, — согласился король. — Что есть, то есть. Ладно, тогда выходи замуж за моего сына-принца.

— Сначала надо на него взглянуть, — сказала Осторожинка.

И, взглянув на принца, кивнула:

— Так и быть.

И Осторожинка стала королевой, а зверь Лесной поселился в парке позади дворца. Каждый день королева Осторожинка пела ему про овечку-сиротку. Зверь заливался слезами и клал свою косматую голову ей на

колени. И королева с молодым королем любили его больше всех своих министров, вместе взятых. И, честно говоря, они были совершенно правы.

Ангельская труба

Как-то раз, не сказать чтобы очень давно, сидели пять ангелочков в небесном погребе и играли на своих музыкальных инструментах. Конечно же, вы спросите, что это, мол, за погреб такой на небе? И я вам отвечу: само собой разумеется, что на небе есть погреб. Иначе где бы хранились небесное вино и пахнущие осенью небесные яблоки?

Пять ангелочков расположились в погребе, потому что именно здесь, под стрельчатыми сводами особенно красиво звучала их музыка. Один из них играл на скрипке, другой на контрабасе, гудевшем так: бас-бас-бас. Третий ангелочек играл на кларнете, четвертый бил в крошечные литавры, а самый маленький ангелочек, самый младший и самый хорошенький, дул в медную трубу.

Голос этой трубы взмывал ввысь над всеми прочими звуками, и был он удивительной чистоты и силы — звонкий и теплый, хрустальный и сладкий, и был он громче львиного рыка, пропущенного через усилитель — даже не верится.

Когда ангелочки играли, мимо шел старый ангел-садовник, он остановился возле зарешеченного окна погреба послушать их замечательную музыку. Так и стоял, замерев, пока не смолкла последняя нота. И тогда он оглушительно захлопал и закричал «браво!»

Ох, лучше бы он этого не делал! Самый маленький и самый хорошенький ангелочек от неожиданности так испугался, что выронил свою медную трубу. Она покатилась по полу погреба, покатилась, покатилась…

— Моя труба! — воскликнул ангелочек и бросился за ней, но было слишком поздно. Прежде чем кто-либо успел ее схватить, труба исчезла между прутьями решетки в полу.

А под небесным погребом были облака. И труба падала, падала, падала сквозь облака. И упала прямиком на землю. В городской парк, где двое мальчишек пускали на пруду самодельные кораблики. Они пускали кораблики и слушали маленький транзистор, стоявший рядом в траве. Один из мальчишек видел, как падает труба. Он подумал, что это падает нос космической ракеты, потому что так всегда думают мальчишки, когда видят, как что-то падает с неба. И когда труба упала ему прямо под ноги, он нагнулся и поднял ее.

— Какая замечательная труба, — сказал мальчик и подул в нее. И как только он подул, раздался высокий и чистый звук — звонкий и теплый, хрустальный и сладкий — и неописуемо прекрасный.

И звучание трубы так поразило мальчика, что он доиграл всю песенку до конца, а потом заиграл новую, а потом еще и еще одну. И другие дети побросали свои игрушки и стали слушать мальчика. Некоторые из них сбегали домой и принесли — кто флейту, кто губную гармошку, кто барабан. И не успело еще кончиться утро, как у детей сложился чудесный оркестр, и играли они с таким вдохновением, что все прохожие останавливались и аплодировали им.