Ведьмы, карта, карабин
Шрифт:
— Саня! — окликнул я чародея, глотая таблетку экомага. — Есть что-нибудь заживляющее непрямого действия? «Небесное исцеление» не надо, я «Лазаря» уже колол.
— Держи. — Саня метнул мне пузырек и отвернулся к генератору. — Сразу две глотай, — предупредил он, вскрывая ножом крышку задней стенки.
Я последовал его совету, потом осторожно уселся на залитом черной липкой кровью полу и взял дробовик. Загнал в него последний магазин со «Сверхновыми» и шумно выдохнул. Головокружение отступило, кровотечение унялось, но мне по-прежнему было нехорошо.
— Саня, сколько времени тебе надо, чтобы нас вытащить? —
— Понятия не имею, — отозвался чародей, озадаченно разглядывая внутренности алхимического прибора.
Я буквально физически ощущал, как растекаются оттуда тяжелые волны магической энергии, и подсказал:
— Он магию генерирует. Много магии. Это пространство искривляет, оно расслаиваться начинает. Мне рассказывали о таком.
— Да знаю я! — отмахнулся Саня и достал чарофон. — Как раз и пытаюсь создать прокол, чтобы нас обратно выкинуло! Не мешай!
— Хмель! — позвал меня Гордеев. — Возьми у Мити патроны для дробовика.
Дмитрий вновь вооружился автоматом, поэтому я с кряхтением поднялся на ноги, забрал у него патронташ и отнес его Николаю. Зарядив ружье, Гордеев положил его рядом с собой, сам продолжил наблюдать за воротами с винтовкой в руках.
На улице понемногу замела поземка, хлесткие порывы ветра забрасывали снег в окна и распахнутые ворота. Магический фон заметно усилился, теперь через окуляры все виделось уже не синим, а блекло-черным.
— Саня, — повернулся я к чародею, — это ты с магией химичишь?
— Не сейчас! — отмахнулся парень, вытянул из потрохов генератора пару проводов и принялся прилаживать их в чарофон со вскрытой задней крышкой.
Сам алхимический прибор словно выпадал из созданного им же пространства, проваливаясь куда-то дальше, в другой мир. Проваливаясь — и утягивая нас за собой. Смотреть на него было физически больно. Будто черная дыра зарождается.
Похолодало, дыхание вырывалось изо рта клубами пара. В зимней куртке было еще куда ни шло, остальные откровенно мерзли. И словно мало того — ветер поменял направление и дул теперь в распахнутые ворота, заметая внутрь цеха снежную пургу. Небо в разбитых окнах почернело, стало темно. В сумерках под прикрытием снежной пелены в цех могли вернуться горожане, и я присоединился к Николаю. Сел рядом и поморщился из-за боли в плече.
Постепенно первый этаж цеха окончательно заполонила чернота, алхимические окуляры больше мешали, чем помогали. Я поднял их на шлем, и тут за спиной раздался звонкий щелчок, запахло озоном.
— Все в порядке! — успокоил нас Саня, продолжая возиться с генератором, который начал гудеть с явственными перебоями.
В такт этому басовитому жужжанию понемногу подрагивало здание цеха и ныли зубы, поэтому слова чародея меня нисколько не успокоили. Но отвлекать его не стал, а потом и вовсе сделалось не до того. Николай вдруг оторвался от своего прицела с «Вампиром», отложил «арку» и схватился за дробовик Дмитрия.
— Хмель! — крикнул он и выстрелил.
Грохнуло, «Сверхновая» сверкнула как-то совсем бледно, лишь слегка подсветив своим всполохом крутившийся на первом этаже снег. Показалось даже, будто она взорвалась в круговерти снега, а потом я вдруг понял: снег и был целью выстрела! Некая потусторонняя сущность незаметно пробралась в цех и закрутила снежинки в смертоносный вихрь,
Николай выстрелил вновь, я присоединился к нему, и уже заползшая на лестницу снежная пелена подалась назад. Но она никуда не делась, вспышки алхимических зарядов оказались неспособны выжечь тьму и стужу до конца.
— Саня! — крикнул Гордеев. — Время!
— Да знаю я! — психанул чародей.
Искры внутри генератора теперь напоминали всполохи дуговой электросварки, пространство вокруг заметно деформировалось, одна из стен и вовсе начала выгибаться и проваливаться, словно была сделана из размякшего на жаре пластилина.
От лестницы повеяло жутким холодом, стало больно дышать. Мы с Николаем попятились, стреляя по очереди, но «Сверхновые» с каждым новым выстрелом сверкали все слабее. Вспомнив про ракетницу с «Серпантином», я шагнул к лестнице и выпустил на первый этаж осветительный заряд. Ударяясь и отскакивая от стен, он заметался там, выплевывая ослепительные искры и взрываясь яркими всполохами. Тьма и стужа вздрогнули, словно живое существо, и подались назад. Полностью не рассеялись, но — отступили.
— Сюда! — позвал нас Саня. — Быстрее! Прокол долго не продержится!
В искривленной стене образовался залитый ослепительным светом провал; мы с Клондайком отстреляли последние патроны и бросились к генератору.
— Пошел! — скомандовал Саня и затолкнул в переход замешкавшегося Дмитрия. — Да быстрее вы!
Но не успели. Кто-то из горожан отыскал обходной путь, и в дальнем конце коридора засверкали дульные вспышки. Николай споткнулся и с уже вскинутой винтовкой упал в провал. Я пригнулся в попытке укрыться за генератором, а Саня подхватил чаромет и пальнул из своей «шайтан-трубы» по автоматчику, но из-за переполнявшей пространство магии заряд взорвался почти сразу. Коридор затянуло жгучее пламя, загорелся даже бетон. Взрывной волной чародея откинуло назад, прямо на меня, и сбитыми кеглями мы полетели в бездонный провал.
Но полетели не вниз, а вверх, словно выталкиваемые толщей воды. Тягучее движение, толчок — и магический сверток выплюнул нас обратно в Форт. Дыхание с шумом вырвалось при ударе о ржавый рельс, я покатился с железнодорожной насыпи, и перед глазами завертелись стены цехов, заборы и небо, а потом в свои не слишком дружелюбные объятия меня принял сугроб заледенелого снега.
Выли сирены, сверкали синие мигалки, пробежали куда-то вооруженные до зубов собровцы, по насыпи спешили с носилками санитары. А я просто лежал на спине, вдыхал в теплый воздух и улыбался.
Хорошо быть живым. Надеюсь, так будет оставаться и впредь.
ЭПИЛОГ
Неизвестный горожанин попал в меня трижды. Одна пуля в броник, где и расплющилась о пластину, а вот две других угодили в левое бедро. Одна сквозняком прошла, оставив на память лишь бледные неровные пятна на коже на месте входного и выходного, а вот вторая влетела куда «удачней» — в кость, расколов ее на несколько кусков. Будь мы в обычном мире — мог бы остаться инвалидом, но даже в Приграничье есть свои преимущества — медицина. Кость мне собрал какой-то гимназист-целитель, которого привез лично Линев, а залечивал за ним уже Салават.