Ведьмы Плоского мира
Шрифт:
— Я за всю свою жизнь капли в рот не брала, — сказала матушка. — Нам нужны ясные головы, Гита.
— Капелька в чашку чая — это разве питье? — с укоризной произнесла нянюшка. — Это для здоровья. Неужели вам самим не зябко на таком ветру, сестренки?
— Ладно, ладно, — согласилась матушка. — Но только по капле.
Пока пили чай, никто не произнес ни слова. Наконец матушка заговорила:
— Послушай, Маграт, ты все знаешь о шабашах. Допустим, мы хотим устроить настоящий шабаш. Что нужно сделать первым делом?
Маграт помедлила. Предложение пуститься в пляс в голом виде могло не пройти.
— Сначала
— Так ведь луна-то не полная, — указала на небо матушка. — Она, как это, выпуклая, одним словом.
— Между второй четвертью и полнолунием, — услужливо подсказала нянюшка.
— Мне кажется, эта песня славит полнолуние вообще, — осторожно промолвила Маграт. — Затем мы должны возвыситься самосознанием. Но здесь уж без полной луны не обойтись. Луна — это очень важно.
Матушка смерила ее испытующим взором.
— Это, значит, и есть современное ведовство? — уточнила она.
— Отчасти, матушка. На самом деле все куда сложнее…
Матушка тяжело вздохнула:
— М-да, каждому свое. Я бы лично от стыда сгорела, если бы все время оглядывалась на какой-то светящийся блин…
— Да забей ты на все это, — отозвалась нянюшка. — Давай лучше порчу на кого-нибудь нашлем.
Шут крался по спящим переходам замка. Впрочем, никакой опасности над ним не нависло. Маграт снабдила его графическим руководством по обнаружению Грибо, а Шут не забыл наведаться в замковый склад лат и доспехов, где разжился парой железных перчаток и этакой кольчужной шалью.
Он добрался до заветного чулана, тихонько приподнял крючок, толкнул дверь и боязливо отпрянул к стенке.
Тьма коридора сгущалась по мере того, как более насыщенная тьма из чулана хлынула наружу, перемешиваясь с блеклой темнотой переходов замка.
И тишина… Никаких вам плевков во все стороны, никаких разъяренных клубков меха, никаких яростных когтей. Шут немного успокоился и шагнул в глубь чулана.
На голову ему свалился Грибо.
День выдался тяжкий. В комнате явно недоставало полноты жизни, к которой так привык Грибо. Единственным стоящим открытием было обнаружение густой популяции мышек, которые поколение за поколением проедали свои короткие жизни, пожирая запечатленную на бесценной коллекции гобеленов историю Ланкра. Как раз в тот самый день они добрались до короля Иддьота (709–745), в свое время встретившего лютую, мученическую смерть [15] . Впрочем, осквернители его памяти закончили свои жизни не лучше. С новыми людьми король сходился не просто.
15
В которой были задействованы: раскаленная добела кочерга, отхожее место, десять фунтов живых угрей, трехмильный переход по замерзшей реке, бочонок вина, пара луковиц тюльпана, несколько смазанных ядом сережек, устрица и верзила с колотушкой.
Далее Грибо наточил когти о бюст единственного за всю историю ланкрского двора вампира — королевы Другулы Пронзевшей (1514–1553, 1553–1557, 1557–1562, 1562–1567 и, наконец, 1567–1573) — и совершил утренний туалет на портрете неизвестного монарха. Краски мигом разъело. В последующие часы на Грибо навалилась тоска, а за тоской пришла злоба.
Он вонзил когти туда, где, по его
— А кто у нас хороший мальчик? — проблеял Шут. — Киса-киса-киса-кис.
Дело принимало любопытный оборот. Подобное обращение Грибо приходилось слышать только из уст своей хозяйки (все остальные без исключения обращались к нему не иначе как: «анупшелотсюдажирнаясволочь!»). Заинтригованный, кот свесил голову вниз.
В поле зрения Шута медленно вползла перевернутая кошачья морда небывалых размеров. На морде светился злокозненный интерес.
— Мы, наверное, хотим домой? — справился Шут. — Посмотри-ка, а дверца-то открылась…
Грибо покрепче вцепился когтями в металлическую шаль. Он явно обрел друга в этом урочище зла.
Шут пожал плечами, осторожно повернулся и шагнул из чулана в коридор. Он миновал залу, пересек внутренний двор, обогнул караульное помещение и вышел из замка через главные ворота, кивнув — крайне осторожно — часовым.
— Мимо нас только что прошел человек с котом на голове, — заметил один из них спустя минуту напряженнейших размышлений.
— И ты узнал его?
— По-моему, это был Шут.
В воздухе повисла многозначительная пауза.
Второй стражник покрепче перехватил древко своей алебарды.
— Подлая у нас работа, приятель. Но кому, если не нам, ее делать?..
— Ни на кого мы порчу наводить не будем, — твердо заявила матушка. — Кроме того, чтобы она сработала, человек должен знать, что на него насылают порчу.
— Делов-то — сделаем куколку, проткнем ее булавками и пошлем ему. Сразу все поймет.
— Нет, Гита.
— Здесь самое сложное — раздобыть его ногти, — распалялась нянюшка.
— Я сказала — нет.
— Клок волос тоже сгодится. А булавки у меня есть.
— Нет.
— Наводящий порчу на человеческое существо убог нравственно и портит свою карму, — промолвила Маграт.
— А я все равно его прокляну, — огрызнулась нянюшка. — Вы ничего и не узнаете. Я же в этой тюрьме чуть копыта не отбросила.
— Повторяю: никакую порчу мы наводить не будем, — сказала матушка. — Мы должны заняться его смещением. Где наш бывший король?
— Оставила булыжник на кухонном столе, — ответила нянюшка. — Все нервы истрепала с ним.
— Не понимаю… — пожала плечами Маграт. — По-моему, он очень милый и обходительный. Для привидения, по крайней мере.
— Нет, против него-то я ничего не имею. Меня все остальные достали.
— Остальные?
— «Умоляю, нянюшка, говорит, вынеси за пределы замка какой-нибудь камень, а я в нем поселюсь. Здесь так скучно, так тоскливо, мотаешься как dermo в проруби, ты прости мое клатчское произношение…» — процитировала нянюшка. — Не могла же я ему отказать. Но вся остальная компания подслушивала нас. Все самые умные, как же, халява, ребята, айда на волю. Я ничего не имею против призраков, — повторила нянюшка. — Тем более против королевских. Но всему есть мера, и к себе домой я эту шарагу не звала. Теперь у меня по прачечной мотается какая-то полоумная баба на колеснице и орет во всю глотку! В кладовке пара близнецов поселилась, по кухне слоняются какие-то безголовые, кто-то всю ночь визжит под раковиной, и по всему дому бродит какой-то мелкий волосатый тип и все что-то ищет. Разве это дело?