Ведомые светом

Герман Валентина В.

Иллиандра вздохнула.

— Разумеется. Но поверь, Ди, совсем нелегко принимать на себя все то презрение, которое сочится в каждом их слове.

— Раньше оно не слишком волновало тебя. Помнится, ты без колебаний ставила на место этих расфуфыренных выскочек, любящих осуждать всех и вся, если их надменные речи вдруг касались королевской политики.

Иллиандра усмехнулась.

— Тогда я, по крайней мере, была уверена в своем праве на это.

Диадра удивленно подняла брови.

— А сейчас?

— Не

знаю, Ди, — вздохнула Иллиандра. — Сейчас все иначе. Мое место было там, в тени, рядом с ним, и тогда я могла вести себя так, как считаю нужным, и не считаться с тем, что думают обо мне эти самовлюбленные лицемеры. Но теперь… теперь я его жена, и они все смотрят на меня, шепчутся у меня за спиной и изо всех сил стремятся плюнуть ядом мне в лицо. А я даже не знаю, как мне реагировать на это, потому что отныне это касается не только меня, но и Плоидиса.

— Я думаю, тебе просто стоит быть собой, Илли, — ответила Диадра, но Иллиандра качнула головой.

— На последнем балу целых два человека убедили меня в обратном. Теперь я не могу вести себя, как незаметная провинциальная девчонка, наслаждаясь своей независимостью и свободой. Отныне у меня есть обязанности, есть статус, которому я должна соответствовать, но проблема в том, что никто и никогда не учил меня, как.

— Что ж, — улыбнулась Диадра. — Зато, может быть, к старости ты сможешь озолотиться, написав первое пособие для начинающих принцесс.

Иллиандра невольно усмехнулась, как вдруг нарочито громкий голос тети Маден стер улыбку с ее лица:

— Подумать только, на что некоторые женщины способны ради денег и славы, Жаклетт! Я всегда презирала тех, кто разрушает чужие семьи ради своей любви, но когда подобное совершают из-за мелочной алчности и жажды власти… так что ты говоришь, та горничная теперь живет в покоях собственной хозяйки?..

Лицо Иллиандры превратилось в восковую маску. Диадра с возмущением хотела было обернуться, однако Иллиандра крепче сжала ее локоть:

— Нет, Ди.

— Но Илли… — протестующе начала Диадра.

Иллиандра не ответила и лишь, сжав зубы, продолжила идти, стараясь не ускорить шага.

— Позвольте поинтересоваться, графиня Бушшье, — неожиданно послышался позади любезный голос графини Делтон. — А как Вы относитесь к женщинам, которые суют свой нос в чужую жизнь?..

— О, я считаю, это ниже моего достоинства, так же, как и вмешиваться в чужие разговоры, — сладко ответила Маден.

— Воистину, Вы правы, — графиня Делтон невозмутимо улыбнулась. — Но, согласитесь, в наше время столь многие женщины позволяют себе опускаться ниже того, что мнят своим достоинством.

— Разумеется, графиня Делтон, — процедила Маден. — Прошу извинить меня, я совсем забыла, что хотела сообщить очень важную новость баронессе Готер…

Маден и ее подруга быстро ретировались. Иллиандра

наконец обернулась и поймала взгляд графини Делтон. Та, как ни в чем не бывало, ответила ей вежливой улыбкой:

— Чудесная прогулка, Ваше Высочество.

Иллиандра склонила голову и благодарно улыбнулась в ответ.

— Вы правы. Погода превосходна.

— Я надеюсь, какие-то незначительные облака не смогут испортить нам настроения, — продолжила графиня, и Иллиандра с удивлением осознала ее взор: мягкий, почти материнский.

…Интересно, насколько подробно Ронтан рассказывал ей их историю?..

Иллиандра едва слышно вздохнула и вновь благодарно улыбнулась уголками губ.

— И я, графиня, всецело разделяю Ваши надежды.

Прогулка закончилась чуть позднее полудня, и Плоидис с Иллиандрой уединились в королевских кабинетах.

— После обеда у меня назначена короткая встреча с Советом, — сказал король. — Нужно разрешить оставшиеся вопросы перед приездом эльвенского посла. Ты хочешь присутствовать?

Иллиандра неуверенно повела плечами, глядя в окно.

— Нет, Плоидис, я, пожалуй, останусь здесь. Разберу бумаги.

Он чуть удивленно поднял бровь.

— В самом деле? Мне казалось, ты всегда говорила, что хочешь принять участие в собраниях Совета.

— Сегодня ведь все равно не намечается ничего важного.

Плоидис несколько мгновений смотрел на нее.

— Что с тобой, Илли?

— Ничего, — она чуть пожала плечами и натянуто улыбнулась ему. — Почему ты спрашиваешь?

Плоидис подошел ближе и обнял ее за плечи.

— Ты опять переживаешь? Милая, поверь, пройдет немного времени, и…

— И ничего не изменится, Плоидис! — оборвала его Иллиандра с неожиданным отчаянием. — Они никогда не примут меня — и будут правы… Подумай сам… Алиетт была принцессой крови, а кто я?.. Провинциальная простушка, которая и года-то не провела при дворе… я никто для них…

— Мне все равно, кто ты для них, Илли, — сощурился Плоидис. — Главное, кто ты для меня.

— Но мне не все равно!.. — Иллиандра сдержала слезы. — Они презирают меня, и я вполне понимаю их презрение…

— Это не презрение, а зависть и бессильная злоба. И это не должно тревожить тебя, Илли. Ты моя жена, и они не в силах изменить этого.

— Я недостойна быть твоей женой, — Иллиандра в отчаянии качала головой.

Плоидис с усмешкой поднял бровь.

— Ты недостойна?..

— Ты понимаешь, о чем я. Никто не знает, кто я в самом деле. А в свете я в подметки не гожусь Алиетт, для них я — лишь расчетливая интриганка, разрушившая политически важный брак ради денег и власти…

— Илли, не стоит обращать такого внимания на слова графини Бушшье, — Плоидис улыбнулся, когда Иллиандра удивленно взглянула на него: