Ведовская страсть

Соловьева Елена

— Что дальше?

— После операции тебя переведут в реабилитационный центр — там тебе помогут освоиться с новыми условиями жизни, улучшат работу оставшейся мышечной силы.

Услышанное не умещалось у Дмитрия в голове. Он плотно сжал зубы и процедил:

— Дурдом для выживших?..

— Не ерничай, — попросил друга Александр. — В центре работают хорошие специалисты: да, в том числе и психологи. Пойми, тебе понадобится вся сила духа, чтобы вновь начать жить нормально.

Лицо Дмитрия побагровело, руки стиснули край простыни. Глаза его полыхнули бешенством.

— Ты

действительно считаешь такую жизнь нормальной!? Я теперь инвалид, разве ты не понимаешь, что это для меня значит?

В самых своих жутких кошмарах Селиванов не мог представить, что с ним случится подобное. Как же так? Ведь он — атлет, сильный и ловкий, ему завидуют мужчины, его боготворят женщины. Что же Дмитрий Селиванов представляет собой сейчас?

Перекошенное лицо друга подсказало Александру, какие тяжелые думы роятся в голове обреченного пациента.

— Ты сам сказал, что никогда не сдаешься, — заметил Тихомиров. — Пора перейти от слов к делу.

Дмитрию пришлось приложить максимум усилий, чтобы сохранить жалкие крохи самообладания и подавить нарастающую панику.

— Да, ты прав, — ответил он. — Надеюсь, что той дряни, которая в этом виновата, хуже, чем мне.

Александр побледнел.

— Она умерла на месте аварии.

— Значит, ей повезло больше… — рассудил Селиванов.

И тут до него дошел весь смысл слов, сказанных Александром ранее. Новая волна ужаса накатила на него, заставила оцепенеть.

— Постой, ты сказал: потеря не только моторной функции, но и чувствительности… Что это значит?

Александр пошел до конца и рассказал обо всех печальных последствиях аварии:

— У тебя частично утерян контроль над работой мочевого пузыря и кишечника, а также полностью утрачена сексуальная функция. Но лекарственные препараты снизят боль и мышечные спазмы и помогут тебе восстановиться. Насколько это возможно…

Дрожащая рука Дмитрия прикоснулась к его губам. Ледяные когти страха сдавили сердце. Мысль о том, что он станет жалким импотентом, который ходит под себя, больно ранила его гордость.

— Насколько велики мои шансы? — прошептал Дмитрий.

В ответ Александр шумно сглотнул и развел руками:

— Об этом можно судить после вживления имплантанта и реабилитационного лечения.

Безнадежный пациент разразился ругательствами: витиеватыми, красочными, выражающими всю суетность бытия. Чаще Дмитрий упоминал девушку, загубившую его жизнь, всех ее родственников и даже домашних животных — в том числе несуществующих в реальности.

В противоположную стену полетела хрустальная ваза с цветами (ноги инвалида не работали, а вот руки не утратили былой силы и сноровки).

На крики и звон разбитого стекла сбежался медперсонал клиники. Врачи принялись выталкивать Александра за дверь, упрекая в бессердечности.

Дмитрий встал на защиту друга. Движимый желанием ринуться в бой, он умудрился перекатиться на бок, и чуть было не упал с койки. Фиксирующие ремни не могли его остановить.

Трое крепких санитаров потребовалось для того, чтобы буйный пациент

позволил медикам вколоть ему успокоительное. Дмитрий обмяк и прикрыл глаза.

Страдания друга причиняли Александру большую муку, чем руки настойчивых докторов, все еще пытавшихся выставить его из палаты.

— Думайте, что хотите, — заявил Александр, — но такая реакция на правду рождает во мне уверенность: Дмитрий не смириться со своей участью. Он перевернет весь мир, но найдет способ исправить свое положение.

Слова Тихомирова оказались пророческими: больше агрессии и других признаков недовольства Дмитрий не проявлял. Он прекрасно перенес операцию и без роптания отправился на реабилитацию. Прежде всего, ему нужно было научиться пользоваться инвалидным креслом, а также приобрести максимально возможную независимость.

Не желая признавать себя побежденным, Дмитрий продолжал вести активный образ жизни. Он заказал для себя современнейшую коляску с рычажным приводом, позволявшую ему передвигаться на большие расстояния, переезжать через препятствия, подниматься по лестницам и попадать в высоко расположенные точки без посторонней помощи. Новый «Ягуар» Селиванов оборудовал ручным управлением, внес множество конструктивных изменений в особняке для облегчения самообслуживания. Он научился контролировать процессы опорожнения мочевого пузыря и кишечника.

Единственное, что ему не удалось, так это восстановить репродуктивную систему. Не один десяток врачей осматривал его, но от всех Селиванов слышал один и тот же неутешительный диагноз: полноценным мужчиной он не станет никогда.

Самое же ужасное заключалось в том, что один из докторов, осматривавших Дмитрия, «слил» эту информацию в желтую прессу, и теперь подробности недуга известного бизнесмена стали общественным достоянием.

Дмитрий вернулся и к работе, но каждый раз, заключая выгодную сделку, ловил на себе полные презрения взгляды со стороны. Партнеры и уж тем более конкуренты теперь могли вволю потешаться над ним.

Тщетно Александр убеждал друга в том, что все смешки и ухмылки лишь видятся ему. Дмитрий каждой рабочей клеточкой своего тела ощущал волны пренебрежения, исходящие от окружающих и грозившие потопить его самообладание.

Страх оказаться не у дел заставил Дану смириться с ситуацией. Она продолжала считаться невестой Селиванова и все еще собиралась за него замуж. Вот только слишком часто теперь посещала банкеты без сопровождения жениха. И это доводило Дмитрия до бешенства.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Селиванова, стал очередной банкет, устроенный одним из его компаньонов. На протяжении всего торжества Дмитрий прикладывал неимоверное усилие, стремясь не выйти из себя — над ним смеялись, в него тыкали пальцами. Девушки, еще вчера пытавшиеся привлечь его внимание, отныне выражали Дане притворное сочувствие, удивляясь благородству своей подруги. Невеста Селиванова воспринимала это как должное, чувствовала себя героиней, пожалевшей инвалида.