Ведро алмазов
Шрифт:
– А там он с крестником, с Брехуном пересечется. Вот сюрприз обоим будет.
Хват-Барыга поведал утреннюю историю Лупиконю:
– Это ж Данила. Он, как Брехунец – местная достопримечательность. Ты что, его не знаешь? Ну и наглый пацан. Утром залез ко мне в сад за яблоками, половину порвал, половину истоптал, а когда удирал, штаниной за забор зацепился. За ним Брех погнался. Так ты поверишь, когда Брехун его с забора снимал, он ему так в глаз засандалил, что тот вниз головой свалился, а внизу его еще мастиф – мой пес покусал. Брех теперь отказывается ехать, говорит ему надо сорок уколов от бешенства делать.
– А
– Я ему тысченку накинул, – соврал Хват, затем подозрительно повел головой по сторонам и спросил:
– В цеху никого кроме нас нет?
– Нет! – успокоил его Конь и для верности пошел и задвинул засов на воротах, – Сопляк только этот, базар тут с утра устроил, да ему минут пятнадцать, двадцать надо, пока он обратно вернется, там пропуск ему будут два часа выписывать, гарантирую. А грузчики у меня козла забивают, болезнь прямо у них, ни один сюда не сунется.
– Гляди! – с угрозой произнес Хват, – В случае чего, если тут прокол будет, ты в ответе!
Я сидел в своем углу, ни жив, ни мертв. Черт же дернул меня послушаться Данилу. Не нужны были мне ничьи тайны. Вон цех Хват-Барыга с Лупиконем изнутри закрыли, а вдруг сейчас им попадешься? Что они тут собираются делать? Вдруг решат еще по углам проверить. Бред сивой кобылы, а страшно.
У меня было великолепное укрытие. Я протиснулся в такую узкую щель, среди упакованной мебели, что если бы случайно попался на глаза Хвату или Коню, выковырнуть отсюда меня, из складского болота, было бы непросто. Как и в конуре, я чувствовал здесь себя в относительной безопасности. Хотя с утра уже второй раз по милости Данилы я оказывался, черт те знает где. Из своей щели, я внимательно наблюдал за двумя подельниками.
Вот Хват-Барыга вытащил из кармана небольшой красный мешочек величиной с мобильный телефон и обратился к Лупиконю:
– Конь, а твой?
Тот махнул рукой в мою в сторону, с рядами мебели.
– А мой, уже на месте.
Я вжал голову в плечи. Конь направлялся прямо ко мне. Но, не дойдя нескольких шагов до того места, где я спрятался, он остановился у шахматных столиков. Сидя, здесь в укрытии, от нечего делать я уже несколько раз их пересчитал, столиков было ровно – пять. Конь взял тот, что стоял с правого краю, и вернулся с ним к Хвату. Молча, он открутил у него ножку, перевернул ее, и из него выскользнул ярко-желтый, кожаный мешок схожий по размеру с мешочком Хвата. В ножке шахматного столика было высверлено отверстие, дупло, куда он и был запрятан. Лупиконь подхватил его на лету и протянул Хвату-Барыге.
– Надеюсь, не стразы? – Хват нехорошо сузил глаза и аккуратно высыпал содержимое мешочка на соседний столик. Я увидел небольшую кучку прозрачных стеклышек.
– Обижаешь, могу лупу принести – голос Коня был глухим и надтреснутым. – Мне смысла нет, с тобой в прятки играть. Сам, с тобой буду машину сопровождать через границу.
А Хват-Барыга, аккуратно высыпал стекляшки обратно в мешок, стянул его ремешком и сунул обратно в ножку. Перед тем как спрятать туда же свой мешочек, он дал заглянуть в него Лупиконю.
– А твои однако меньше моих, – снисходительно заявил Конь.
Что там, меньше, я не рассмотрел, но догадался, что должны быть такие же стекляшки.
«Бриллианты! Бриллианты
Жулики! Жулики! О-хо-хо. Теперь мне во всем блеске раскрылась тайна мошенничества придуманного Хватом. Дурак Брехунец будет думать, что шахматный столик антикварная вещь, а она вон для чего предназначена. И даже если где он и выболтает про Янтарную комнату, веры ему будут ноль, подумают, что очередной складный треп Брехунца. А на самом деле…
Как же я сразу не догадался, что Хват придумал всю эту аферу, чтобы надуть сообщника Коня. Машина будет гореть в овраге, рядом будет жариться Брехунец, изображая умирающего, а столик с бриллиантами в это время кто-то третий, тю-тю и умыкнет. Хитрую же комбинацию придумал Хват-Барыга. И Конь и Брехунец останутся в дураках, а он один в белом смокинге будет гулять в Германии по Алмазштрассе. Значит, у Хвата кто-то еще, должен быть на подхвате на пятьсот двадцать пятом километре. Сообщник должен сидеть в кустах неподалеку и смотреть, куда придурок Брехунец запрячет шахматный столик. Именно так хитро зарыл собаку Хват.
После того, как второй мешочек исчез в чреве шахматного столика, Конь достал из кармана тюбик с клеем, выдавил его содержимое на стык ножки и прикрутил ее к квадрату доски. Теперь этот, отдельно стоящий столик стоил баснословных денег. Вся встало на свои места, и утренний разговор Хвата с бабушкой, и фура с мебельным гарнитуром «Королева Марго», и высокая плата Брехунцу за риск, и отсылка Данилы на проходную.
Никто ни о чем не догадывается, ни рабочие, которые сейчас начнут грузить мебель, ни Брехунец, ни Данила. Стоило только ради того, чтобы узнать тайные помыслы этих двух прохиндеев посидеть здесь в углу. Я, не отрываясь, смотрел на этот столик. И вдруг мне так нестерпимо захотелось стать его обладателем, что я стал понимать Данилу. И совесть в тряпочку помалкивала.
Правда, где-то там глубоко внутри меня шевельнулась мысль, что эта чужая собственность, что она неприкосновенна, но тут же была задавлена другою мыслью, что нажита нечестным способом, коли ее, так тщательно прячут, а значит она, может блестеть на пряжках чужих башмаков, то есть моих собственных. Но, как это сделать, что же придумать? Утренние полусонные мои размышления о хитроумных комбинациях Хвата, пошли мне на пользу. Неожиданно простая, до гениальности мысль посетила меня. Господи, только бы Хват и Конь на минуту отошли от столика, а дальше дело техники, как говорит Данила.
А два хитреца, Лупиконь и Хват-Барыга начали нетерпеливо посматривать в сторону ворот.
– Брех опаздывает, – недовольно констатировал факт Лупиконь. – Нашел ты Хват с кем связаться.
Хвата-Барыгу аж перекосило в лице. Неожиданно зло он осадил собеседника:
– Сколько раз тебе говорить, не Хват я, и не Барыга, я Алексей Виляевич, понял?
– Чего ты в бутылку лезешь, – невозмутимо повел плечами Лупиконь, – если нервишки не в порядке, лечить их надо. Пойдем наверх в конторку, я тебя чайком угощу. Не психуй раньше времени. Меня вон всю жизнь Конем называют, а мне нравится.