Ведро, тряпка и немного криминала
Шрифт:
В принципе, в школе и так-то хватает объектов для воплей, а тут и МЧС, и менты…
О, кстати! Бросаю на труп последний, прощальный взгляд, и, немного подбуксовывая на линолеуме, решительно направляюсь к двери. Тетка в халате за какую-то долю секунды до, казалось бы, неотвратимого столкновения успевает возмущенно отшатнуться от косяка (а я, признаться, забыла о ее присутствии), после чего упирает руки в бока и щурит глаза. Маленькие такие, блестящие… не сказать, чтобы поросячие, но очень недобрые.
— Простите, мне снова нужен
— Че, сразу было никак?
Виновато пожимаю плечами:
— Простите, так получилось. Я нашла этот труп две минуты назад.
Черт! Черт!! Вот кто меня за язык-то тянул?! Хозяйка, уже повернувшаяся в сторону кухни, мгновенно разворачивается обратно. Полы не слишком чистого халата облепляют пухлые ноги, нижняя челюсть медленно отвисает:
— К… к…
А что это значит? «К. к…». Наверно, «какой». Поколебавшись, я открываю дверь и заботливо просвещаю:
— Вот этот!
Тетка, естественно, в шоке. Недоверчиво щурясь — видимо, первый испуг прошел — заходит в комнату, издает нервный звук и тут же вылетает обратно. В ее хриплом сипе слышится возмущение — и я, кажется, знаю, почему.
Немного приоткрываю дверь, нагибаюсь — пожалуйста, в щелочку труп не видно, а дальше хозяйка, наверно, и не заглядывала. Тогда как мертвый мужик может лежать здесь и день, и два…
— Т-ты… — бормочет тетка.
Похоже, в ее неплохо обработанном мыльными сериалами мозгу зарождаются какие-то подозрения. Спешу их развеять.
— А я тут причем? Похоже, что Павлыч лежит тут с неделю.
Ну, это я, конечно, прибавила. Не больше двух дней. Хотя… да откуда мне знать? Эксперт разберется.
Тетка в халате заметно спадает с лица и на подгибающихся ногах ведет к телефону, после чего оставляет наедине с аппаратом и молча уползает пить валерьянку.
Вскоре приезжают менты — и, как на грех, ни одного знакомого лица! Пересказывать допрос я не буду — там все равно нет ничего интересного. Все нудно, до ужаса скучно… и долго. Вырваться на свободу мне удается где-то за два часа до конца рабочего дня. И нет бы пойти домой, отдохнуть — вместо этого я проклинаю свою исполнительность и грустно ползу в надоевшее до чертиков учебное заведение. Туда, где я провожу свои серые будни, туда, где знаю каждую жвачку под партой и каждую надпись сверху… В общем, туда!
Поднимаюсь по обледеневшему крыльцу, долго стою у двери, пропуская многочисленных гомонящих школьников, после чего наконец попадаю к Катьке.
— Привет!
— Привет, привет, — бухтит та, сбрасывая с плеч теплую шаль и поправляя воротник униформы. — Пока ты шаталась черт знает где, у нас тут тако-ое было…
Катька вновь укутывается в шаль и демонически шмыгает носом. Похоже, у нее насморк — а, может, очередное обострение аллергии на пыль. Во всяком случае, надо держаться подальше.
— Ммм?
— Значит, так, — деловито начинает подруга, — сижу я на вахте, никого не трогаю, и тут припирается МЧС.
Понятия не имею, что за тварь эта Савразка, но Катька частенько ее поминает.
— Нашли нашу дверь и сломали ее к чертям. А там… — рассказчица демонстративно ежится и старательно выдерживает паузу, — Мертвая Галя.
— Как?.. — я с ужасом вспоминаю, что, кажется, забыла про Гальку на фоне убитого дворника. Определенно, в моей жизни слишком уж много трупов.
— Так, — на удивление равнодушно произносит подруга.
Впрочем, в следующей фразе в ее хриплом, простуженном голосе вновь прорезаются зловещие нотки:
— Лежит на столе совсем мертвая, жуть! Ну, МЧС тут же позвонили ментам. А те говорят — не понятно. Не то какой-то там приступ, не то вообще отравление. Экспертиза, мол, разберется. И уехали. И только потом, минут через сорок, приехала «Скорая». Вот кто ее вызвал, не знаю. Постояли, поругались, кольнули директору успокоительное и уехали.
— Ого, ничего себе тут у вас, — бормочу я.
— А то! А правда, что Павлыча убили?
Торопливо оглядываюсь, на всякий случай плюю через плечо (по Катькиным сухим, потрескавшимся губам расползается улыбка) и киваю. Катерина расширяет глаза. М-да, похоже, любовь к сплетням это заразно, и путь передачи — злосчастная вахта. Вот раньше Катьке было чихать и на дворника, и на «Скорую» с МЧС, а тут посидела на Галькином месте — и сразу такой интерес!
— Правда-правда! Я нашла его труп. А откуда ты знаешь?
— Я слышала, как директор обсуждал с кем-то, как тебе везет на трупы, — морщится Катька. Кожа на ее худеньком, узком лице постоянно сохнет и шелушится, так что гримасы получаются особенно убедительно. — Кстати, он велел, чтобы ты после ментов.
— А-а. А зачем?
— Откуда мне знать? Не сказал.
— Угу. Ну, я побежала.
И я действительно побежала. В прискочку, благо директор ужасно не любит ждать. Взлетаю по хрупкой деревянной лестнице, ведущей в старое крыло, добегаю до нужного кабинета, рывком открываю дверь…
— …что это, как минимум, странно… — сидящий в пол-оборота к двери мерзкий физик резко обрывает фразу и выпрямляется на обитом зеленой тканью допотопном стуле. При этом вся его спортивная тушка как-то подбирается, спинные мышцы под слишком тесной рубашкой (похоже, кому-то нужно сесть на диету) напрягаются, глаза недовольно щурятся и находят мое лицо.
Директор реагирует менее нервно (еще бы, после дозы успокоительного) — слабо шевелится в кресле, на котором возлежит (ума не приложу, как на такой конструкции можно раскинуться, но ему это удается), вздергивает свой крючковатый нос и поднимает на меня острый подбородок.