Ведро, тряпка и немного криминала
Шрифт:
Решившись, выуживаю телефон из пакета, нажимаю зеленую кнопку и прижимаю аппарат к уху, машинально отметив, что Галькина мама на какой-то момент прекращает поносить меня и мою родню (видимо, в шоке от такой наглости).
— Алло!
— Марина? Это Федор Иванович, — ой, а голос-то у него не особенно добрый.
— Да как ты смеешь, ты, дрянь!.. — это уже Галькина мама впадает в истерику. Не нравится, видимо, что я уделяю ей мало внимания, а в последнюю минуту так вообще воспринимаю ее матюки как фоновый шум. Хорошо, хоть руками не трогает: думаю, брезгует. И это не потому, что я такая грязная, просто
— Марина! Вы дома?..
— Не совсем! Василиса Петровна, успокойтесь! — напрасно я это сказала. Галькина мама заводится еще больше, с отвращением тыкает в меня пальцем (ну вот, опять эту кофту придется стирать, теперь у нее карма плохая) и…
Все смешалось в доме Облонских.
— Правильно, выметайся отсюда, «цензура»!!
— Ай, не трогайте меня, я…
— Марина, вы где?!
— «Цензура»!..
— …уже ухожу… Федор Ивано…
— Не трогай вешалку, ты!
–..вич, я сей…
— Да что там у вас за вопли?!
— ….час, уже ухожу.
А дальше меня выталкивают на лестничную площадку, Василиса смачно плюет следом (не очень прицельно, наверно, просто продемонстрировать свое отношение — как будто и так не понятно), и я, отдышавшись, получаю возможность поговорить со стражем правопорядка:
— Федор Иванович, простите… уф… была занята.
— Хорошо, — с какой-то странной интонацией произносит следак и спокойно (вот что значит ментовская выдержка!) добавляет, — где вы находитесь?
Цепляюсь за перила и начинаю спускаться вниз. Надеюсь, в обратную сторону это будет не так противно, а то подниматься на четвертый этаж, когда тебя только что выписали из больницы — то еще удовольствие.
— В гостях… вроде того. Правда, сейчас меня уже выгнали.
Угу, вытолкали взашей, и чуть не пинками сопроводили. Причем совершенно незаслуженно! Вообще-то я сделала все, что должна была сделать, и даже чуть больше! А Галькина мама могла хотя бы дослушать историю до конца. Конечно, кидаться на всех подряд куда проще, чем искать настоящего преступника!
— В последние двадцать минут? Сорок? Час?
— Ну… сорок не знаю, но двадцать минут вроде да. Я, конечно, была без часов…
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Может. Только, боюсь, не будет. Вы же слышали ее вопли на заднем фоне.
Следак молчит около минуты (похоже, что в это время он занимается какими-то другими делами), после чего негромко произносит:
— Где именно? Вы мне нужны.
До вашей покорной слуги не сразу доходит, что Хучик действительно обращается ко мне (мало ли с кем он еще разговаривает), и ему приходится повторить.
— Где вы? Оставайтесь на месте, сейчас за вами приедут.
Называю адрес Галькиной матери, выхожу из подъезда, усаживаюсь на какую-то большую, наполовину вкопанную в землю конструкцию, видимо, заменяющую местным бабулькам скамеечку. Слышу, как Хучик называет кому-то адрес и думаю, что если никогда не видеть его вживую, по голосу можно вообразить какого-нибудь накачанного брутала. И тут такой облом, хе-хе-хе. А вот интересно, зачем ему я? Ой, что-то плохие предчувствия…
Когда во двор наконец заезжают менты, я успеваю вволю налюбоваться окрестностями, пересчитать
Усаживаюсь в машину, везут куда-то за город, куда конкретно — не говорят (точнее, отделываются ничего не значащими фразами вроде «Федор Иваныч расскажет»). Вскоре мне и вовсе становится не до расспросов, потому, что нормальная, асфальтированная дорога заканчивается: появляются жуткого вида колеи и ямы, и наша «Нива» скачет по ним, как сайгак. В итоге мы приезжаем на какую-то старую дачу, где весело суетится толпа мужиков с Хучиком во главе.
Федор Иванович тоже не разбежался отвечать на вопросы. Вместо этого он приветственно щурит сияющие голубые глаза и подводит к зловещего вида автомобилю. Ой-ей… машина высокая, темная и квадратная, и вообще, до ужаса напоминает труповозку. И охрана рядом с ней колоритная — словно из фильма ужасов. Руки — во! ноги — во! а уж физиономии…
Коварный следак заманивает меня в труповозку, подзывает стажера, тот запихивает следом двух каких-то мужиков (похожи на понятых), отчего в машине становится страшно тесно.
— Марина Васильевна, взгляните сюда, — Хучик плавно расстегивает молнию на каком-то зловещем черном мешке. — Это лицо вам знакомо?
Мне почему-то становится холодно, ручки сами собой начинают трястись, а ноги становятся ватными. Пошатываясь, подбираюсь поближе к мешку и… Твою дивизию!
Первая мысль — отпрыгнуть подальше и заорать. Отличная идея! С тихим вскриком отшатываюсь в сторону, налетаю на понятого, с испугу не разобравшись, отскакиваю назад, и, не сумев ни за что зацепиться (не ментов же хватать, в самом деле!), шлепаюсь на пол. Не в мешок, но рядом. А дальше — лишиться сознания! Вот с этим возникают проблемы. Похоже, в последнее время я видела столько трупов, одним больше, одним меньше — нервной системе уже все равно.
А третья мысль, как всегда, самая идиотская: с чего вдруг «это» — «лицо»? У него же и черепа нет, в пакете лежит безголовый скелет!
Хватаюсь за подвернувшегося под руку стажера, поднимаюсь на ноги и дважды чихаю, чтобы скрыть возмущение.
— Марина, вы в норме? — осведомляется Хучик. — Налить валерьянки?
— Да нет, спасибо, я как-то привыкла…
Преодолевая страх, приближаюсь к скелету (ха, в этой тесной машине и приближаться особо некуда, так, сделала один шаг и почти в мешке) и неуверенно говорю:
— Да вроде бы не знаком…
Вот если б на нем сохранились ошметки мяса, я, может, и что-то б сообразила, а тут даже стоматолог не разберется — зубов-то нет. Казалось бы, причем тут противные работники бормашины, но я хорошо помню, что в крутых зарубежных детективах такие вот скелетированные трупы частенько опознают именно по зубным картам…а еще они (в смысле, стоматологи) обожают имитировать самоубийство: засунут в рот пациенту какой-нибудь пистолет, нажмут на курок — и мозги по стене! Ох, и намучался Пуаро же это расследовать…