Ведро, тряпка и немного криминала
Шрифт:
— Марин, дети говорят, там кто-то летел… а что вы орете?
Растягиваю губы в улыбке и молча показываю пальчиком вниз. После чего медленно-медленно плетусь к ближайшей стене, чтобы на нее опереться, но ноги подкашиваются, и я сажусь прямо в лужу. Юбка мгновенно намокает.
А пацаны продолжают орать.
2
Во двор заезжает машина «Скорой помощи». Флегматично провожаю ее взглядом. Оперативно они… я-то думала, прокопаются
Вот, например, неделю назад «таинственные спонсоры» из числа родителей подарили нашей школе три новые парты, и детки таскали их через калитку.
А тут как быстро открыли! Определенно, трупы дисциплинируют. Кого-то. Зато меня они расслабляют — я уже полчаса сижу в луже и философски наблюдаю за обстановкой. А может и не полчаса — часами как-то не запаслась.
Тем временем из недр реанимобиля дружно выбираются три фигуры. Из-под коротких курток выглядывают белые халаты. Цепляюсь за эту интересную мысль и начинаю думать, чего бы сказала об этом русичка.
«Выглядывают халаты». Представляю халаты с глазками. Да не с простыми, а с длинными, кожистыми трубочками, как у улиток. Какая интересная мысль!
Обитатели реанимобиля почему-то решили загородить от меня труп. Не хотите — не надо. Отворачиваюсь от них и философски смотрю в пустоту. Мысли текут так медленно, перекатываются в голове, словно волны, и я никак не могу заставить себя сосредоточиться на чем-то конкретном. Наверно, так проявляется шок. Хотя с чего бы ему взяться, я что, ни разу трупы не находила?
Перебираю в памяти последние сорок лет. Действительно ни разу не находила. Упущение!
В поле зрения вдруг появляется круглая физиономия с блеклыми голубыми глазами в обрамлении сетки морщин. Какая-то зараза трясет меня за плечо, а потом отходит, и я вижу светло-синюю форменную рубашку. Милиция. Или как там? Полиция? Кто там нынче ездит на трупы? Вспоминаю свежепрочитанный детективчик. Следственный комитет!
Мужик открывает рот и я, конечно, туда заглядываю. Зубы у него неплохие, довольно ровные, пусть и слегка желтоватые. Ну ладно, хоть кариеса нет. Хотя, может, и есть. Откуда мне знать? Я так-то не стоматолог…
— Свидетели… медики… шок… труп… — бормочет следак.
Ну ладно, вообще-то он говорит достаточно громко. Мне просто с трудом удается вычленить отдельные слова. Чего от меня хочет следак? Зачем цепляться к уборщице, если есть труп?
Кстати, о трупе. Врачи наконец-то констатировали смерть, но вместо того, чтобы радостно упаковать покойного в черный мешок, почему-то обращают внимание на меня.
Поднимают и тащат в сторонку, бормоча что-то про «ступор», «укольчики» и «пустырник».
У меня? Ступор? Да ну, это бред…
— А ну ВСТАТЬ!!
Машинально подскакиваю и ударяюсь головой обо что-то твердое.
Туман в голове постепенно рассеивается. Понимаю, что сижу в машине «Скорой», ласково обдуваемая сквознячком из открытой двери и поливаемая мелким дождиком из нее же, и держу в руке одноразовый стаканчик с какой-то жидкостью. Машинально отхлебываю и недолго борюсь с желанием выплюнуть противную жижу. Терпеть не могу валериану, да и вообще любую дрянь на спирту. Фу!
В итоге воспитание побеждает, я глотаю успокоительное и осматриваюсь. Так-так-так… а «Скорую» изнутри не мешает покрасить, стоящего передо мной врача — раскормить (какой-то он излишне худой), и еще… у меня почему-то промокла юбка. Вся, целиком. Это еще почему? Ах да, лужа…
Рассеянно киваю врачу (знаю, знаю, надо сказать ему «спасибо», но меня почему-то не тянет) и вылезаю из машины. Школьников в обозримом пространстве не наблюдается (наверно, их отвели в тепло и оказывают более квалифицированную помощь, дети же все-таки), но тело на месте. Лежит себе в луже, никого не трогает… Тьфу! Раньше я что-то не замечала за собой подобной циничности, наверно, от медика заразилась.
Вокруг несчастного подростка суетится молодой человек в заляпанных грязью джинсах: рассматривает, фотографирует и записывает в блокнотик. Порой он так низко наклоняется к трупу, что, кажется, даже обнюхивает. Ноздри у него слегка вздрагивают, это факт. Рядом неспешно беседуют двое: невысокий, довольно круглый и совершенно седой, а местами и лысый, следак, и хорошо сложенный темноволосый юноша в кожаной куртке. На мента последний не тянет. Не скажу почему, но не тянет. Наверно, стажер или практикант.
Делаю несколько шагов, параллельно прикидывая, как бы мне обойти эту троицу, не приближаясь к телу и не вляпавшись в густую, маслянистую грязь. Следак тут же поворачивает голову, пеленгуя меня своими светло-голубыми, какими-то выцветшими локаторами, и вновь переводит взгляд на эксперта. Точнее, на стеклянную пробирку в его тонкой, обтянутой резиновой перчаткой руке.
В пробирке плещется подозрительная жидкость, она же содержится в луже.
— Ну и что это?
Эксперт нетерпеливо пожимает плечами.
— Анализ покажет, — бормочет он. Это в кино они страшно непроницаемые, а сейчас на его невыспавшейся физиономии ясно читается что-то вроде: «Отстаньте и дайте мне поработать!».
Я подхожу поближе и мрачно разглядываю искомую лужу:
— «Бомжатина» с курицей.
Мент удивленно разворачиваются ко мне:
— «Бомжатина»?
А, черт. Мент, кажется, не разбирает наш любимый школьный жаргон.
— Лапша быстрого приготовления. С курицей. Я ела ее на завтрак.
Эксперта перекашивает. Легонечко так. Похоже, он невысокого мнения о моем рационе. Да знаю я, знаю, что это вредно! Но мой закаленный желудок уже ничего не берет. Да и потом, если язва не пришла в сорок, она заблудилась и уже не дойдет.