Ведун
Шрифт:
Были и плюсы, Маришка расчесывалась перед зеркалом, она похудела. Правда круги под глазами и кожа синеватого оттенка, так с этим справится ее величество косметичка. Никаких диет и спортзалов, Маришка худела на амфетамине. Герыч так, за компанию можно. Так что надо быть оптимисткой, решила девушка, выдергивая из-под Салима юбку. Трусики она так и не нашла.
Дверь выломали как раз в тот момент, когда она пыталась попасть ногой в одежду. Маски-шоу по полной программе. Толпа здоровенных мужиков в бронежилетах, с касками и черными масками.
– Всем лежать, суки! – заорали они, непонятно
Впрочем, Маришка послушно плюхнулась на ковер, получить прикладом по зубам, ей вовсе не улыбалось. Задержание провели без потерь. Через минуту все лежали в правильных позах, скованные наручниками, любимый натюрморт спецназа.
Бойцы оказались вежливые и позволили клиентам одеться перед отправкой в автозак. Маришка поначалу струхнувшая, успокоилась. Эка невидаль, менты приняли. Помурыжат и отпустят. Ведь на ней ничего не было. Внешне она разыгрывала провинившуюся школьницу, только дуры начинают пальцы гнуть в кабинете следователя.
Но все завертелось куда серьезнее. В квартире Салима и Наджира нашли двести граммов чистого герыча. Это уже тянуло на крупную партию. Братья дружно ткнули пальцем на Маришку, мол, это она порошок приволокла, а они аки агнцы чистые и непорочные. Ленка, сучка, подтвердила.
Разумеется, из шестнадцатилетней Маришки наркоторговец как из енота тигр, но всем было плевать. Полиции хотелось быстрее закрыть дело, к тому же братья подмазали где надо.
– Ну что, Мария. – грустно сказал ей следователь – Похоже, будешь школу заканчивать в тюрьме. Приплыли. Пиши признание, пока не поздно, тогда отделаешься детским сроком. Иначе вломят по полной программе.
– Но я же не виноватая. – пролепетала Маришка, вот теперь она испугалась по-настоящему, впереди замаячила малолетка.
– Не верю я тебе, – развел руками следователь – вот хочу верить, а не верю. Вот если ты все чистосердечно признаешь, я посмотрю что можно сделать…
Маришка с тоской осмотрела кабинет. Тусклые, бежевые стены, сейф и решетки на окнах, причем решеток впереди предстояло много. Позади негромко хлопнула открывающаяся дверь. Следователь изменился в лице. С него слетела маска фальшивого участия, сменившись странной смесью страха, благоговения и радости. Девушка обернулась. В дверях стоял стройный высокий парень лет двадцати пяти. Длинные волосы были связаны в небрежный хвост, потертая кожаная куртка была распахнута, а большие пальцы он заложил за широкий ремень. Выглядел посетитель беззаботно и даже весело. Маришку это бесило. Ее жизнь сливают в унитаз, а этот красавчик скалится как в цирке. Впрочем, она молчала. Присутствие постороннего давало ей еще минуту подумать.
– Привет, Олег Сергеевич. – поздоровался патлатый.
– Привет, Вадим. – как-то растерянно ответил следователь – Ты как сюда вошел? А, впрочем, дурацкий вопрос. Для тебя ведь нет закрытых дверей.
– Ты не рад меня видеть? – усмехнулся Вадим.
– Нет, что ты! – замахал руками следователь – Конечно рад! Обожди пять минут, я закончу и поболтаем.
– Ладно. – Вадим пожал плечами и сел на соседний стул с Маришкой. Следователь вместо того, чтобы
– Эээ… Вадим, – мягко, стараясь не разозлить гостя, сказал следователь – у меня дело, с этой подозреваемой. Если ты выйдешь в коридор, то я быстро освобожусь и мы пообщаемся.
Вадим провел рукой над лежащим на столе делом. Ведун уже знал зачем пришел, а информация дела лишь удостоверяла то, что он принял из поля Акаши.
– Олег Сергеевич, – так же доброжелательно ответил Вадим, не предпринимая даже попытки встать – ты же понимаешь, что я пришел не просто так?
Следователь опешил. Да, ведун вылечил его сына, но какого дьявола он начинает об этом трепать перед этой ссыкухой? Если только…
– Да, – угадал его мысли Вадим и невежливо ткнул пальцем в Маришку – она мне нужна. А ты мне должен.
– Она подозреваемая в деле о крупной партии наркоты. – вспылил следователь, потом опомнился, что говорит не просто с приятелем и добавил спокойнее – Как я ее тебе отдам, если на ней уголовщина висит?
– О, – усмехнулся ведун – не беспокойся. Прямо сейчас братья Алимбековы изъявят жгучее желание сознаться в этом деле, только записывай. А девочка мне нужна.
Маришу трясло. Какой-то мутный чувак пытался и успешно, выкупить ее у полиции. Обсуждали ее как поросенка на базаре.
– Я никуда с ним не пойду! – заявила девушка и схватила листки с готовыми признаниями, лучше тюрьма, чем этот жуткий тип.
– Ты чего, дура? – следователь покрутил пальцем у виска – Он же тебя вытаскивает.
– Да, он меня на органы порежет! – все неоформленные страхи, ломка и психическое давление вырвались из нее в этом выкрике.
Вадим засмеялся. Широко, от души, как смеются люди без тяжести на душе. Маришка ожидала любой реакции, кроме такой.
– Вальцова Мария, – шутливо-официальным тоном заявил он успокоившись – ты колешься всякой дрянью уже больше года. От твоих органов сдохнуть можно, и это не считая гепатита и ВИЧ-инфекции.
Следователь уже просчитывал, как он будет это все оформлять. В том, что ведун получит желаемое вне зависимости от его согласия, Олег не сомневался. Впрочем, колдун не бросил его на съедение. Раз обещал, что Алимбековы сознаются, значит дело можно будет закрыть. Пройдет Мария второстепенным свидетелем, которого «забудут» вызвать в суд, и все. Олег Сергеевич быстро записывал новый вариант показаний юной наркоманки. Он понятия не имел зачем эта девка ведуну, но раз нужна, пусть забирает.
– Подпиши здесь и здесь. – следователь подсунул протокол Маришке.
– Вы с ума сошли? – окрысилась девушка – Никуда я с ним не пойду.
– Или ты пойдешь со мной и будешь верно служить мне год и один день, или я выйду и ты попадешь в тюрьму. – спокойно улыбаясь пояснил Вадим.
Мариша стояла перед самым сложным выбором в своей жизни. И ведун вовсе не собирался ей облегчать задачу. Он сидел и нагло улыбался. Что ее ждало? Бордель, медицинские опыты, садистские шоу? В чем подвох? За всю свою короткую, но насыщенную жизнь, Маришка уяснила, что даром и на халяву ничего не бывает. Но и в тюрягу не хотелось. Угрозы от Вадима она не ощущала, хотя это ни о чем не говорило.