Ведущая на свет
Шрифт:
Департамент Святой Стражи – мое место работы – имеет много корпусов. И, казалось бы, есть грешники похуже меня (ай-яй-яй, Агата, не осуждать, не правильно это – меряться с другими кредитом). Но мне «повезло».
Я работаю в «головном корпусе». В том самом, в котором работает начальник всея управления Святой Стражи, архангел и Орудие Небес Артур Пейтон.
Чтоб вы понимали, почему я очень не рада факту работы под его началом, я вам расскажу, насколько адская давка сейчас происходит внутри департамента, в холле. Большом, просторном, светлом и спокойном холле. Я сказала,
Ты же не только должен явиться на работу, ты должен успеть зарегистрироваться на любой из стоек дежурных регистраторов. И сделать это ровно до девяти утра.
И… Не я одна не ставлю будильник, вы же понимаете?
А Артур Пейтон, наш великий босс, стоит сейчас на лесенке, смотрит то на бедлам, творящийся в холле, то на часы на правом запястье. Семь минут. И адская очередь. Черт!
– Рози, – я слышу восклицание за своим плечом и чуть ли не с облегчением оборачиваюсь.
Джон. Джон Миллер – мой лучший друг, если так вдуматься – единственный мой друг в Чистилище. Стоит в очереди почти у самой стойки регистратора. Перед ним всего два человека.
– Эй, она тут не стояла, – возмущенно шипит из-за спины Найджел Рэдклифф, когда Джон чуть сторонится, уступая мне место впереди себя в очереди.
– Я всегда занимаю для Агаты, – безмятежно откликается Джон и ободряюще мне улыбается. Где-то сбоку мечтательно вздыхает Лили, давно и безнадежно влюбленная в моего друга.
Я могу её понять, на самом деле. Есть подозрение, что Джон когда-то нарушил пару предписаний и явился людям. Вот весь такой, какой он есть: с хрустально-прозрачными проникновенными небесно-голубыми глазами, светлыми волосами и белоснежными крыльями.
Джон – из серафимов, из тех, кто уже свой кредит отработал и остался в Чистилище ради службы Небесам. Волонтер. Он может завязать в любой момент, может сам выбрать, чего хочет: счастливого свободного посмертия в раю или, может, перерождения.
– Опять рисовала допоздна? – шепчет мне Джон, пока я торопливо протягиваю регистратору запястье, на котором он должен будет поставить чернильную метку отсчета начала рабочего дня.
– Немного. – Я смущенно морщу нос.
– Немного рисовала или немного допоздна? – Джон мне слегка подмигивает и протягивает запястье вслед за мной.
– Девять часов. – Сухой голос мистера Пейтона разносится по холлу департамента, – все, кто не успели поставить метки начала смены, получают их только после получения штрафных квитанций в бухгалтерии. Кстати, мисс Виндроуз, вам я тоже штраф выпишу. Долго вы еще будете пользоваться мистером Миллером?
Это он ко мне обращается, ага. Агата Виндроуз – это я, а мистер Миллер – это Джон.
Да-да, вот об этом я и говорила. Мистер Пейтон педантичен до паранойи.
Джон подается было вперед, чтобы заступиться за меня, а я перехватываю его за руку.
– Не надо, Джо, – устало шепчу я, – я ведь и правда опоздала. А так нарвешься и ты.
– Да мне-то… – Джон дергает плечами. – Но мы же пропагандируем дружеские отношения в коллективе, зачем штрафовать тех, кто содействует вектору развития корпоративного
Корпоративный дух. В Чистилище. Весело звучит, я знаю.
Но это Джо, мечтательный, доброжелательный Джо, который может найти плюсы даже у самого конченного грешника, который настаивает на том, чтобы директиву помилований расширили не только на демонов-бесов, но и хотя бы на слабых демонов похоти.
Получив рабочую метку, я беру у дежурного жетон для перехода в измерение и рюкзак с сухим пайком – без него целую рабочую смену в небе верхнего слоя Лимба просто не вынести.
Переноситься я не тороплюсь, оборачиваюсь к Джону.
– Ну как ты, волнуешься? – мой друг чуть улыбается, глядя на меня. – Первый самостоятельный выход в патруль.
Он смотрит на меня чуть ли не с гордостью, а мне стыдно сознаться, что я вообще-то трушу и чувствую себя дурой.
Меня готовили к этому полгода. Десятки инструктажей, десятки тренировок с тяжелым клинком воли, чтобы, если что, дать отпор освобожденному демону, десятки репетиций молитвы экзорцизма, которая, если что, должна демона нейтрализовать.
А я… А мне тошно думать о предстоящем рабочем дне. И не потому что волнительно, а потому что тошно.
И все-таки… Я не могу так подводить Джона, ведь именно благодаря его протекции я получила эту работу. Так я со своим-то кредитным счетом могла еще пару лет дожидаться подходящего рабочего места, стоя на бирже или работая в каком-нибудь греховном архиве, где мало того, что ужасно скучно, но еще и работать почти бесполезно – там работа оплачивается хуже, чем в любом другом рабочем месте Чистилища.
– Ничего, ты справишься, Рози, – ободряюще улыбается мне Джон, а потом невесомо касается моего лба своими прохладными губами.
– Поужинаем вечером? – шепотом спрашивает он, а я по инерции киваю. Поужинаем. Мне нужна будет чья-то компания, это точно.
И все, собираюсь, сжимаю пальцами ключ-жетон, закрываю глаза и поднимаюсь на слой выше.
Единственный слой Чистилища, на котором никто не живет, но обитателей тут хватает.
Ведь здесь заточены демоны.
Поле Распятых в Чистилище охраняется так, как не охраняются в Тауэре сокровища английской короны. Сюда нельзя попасть без особого ключа-жетона, и как только ты поднимаешься на этот слой из Департамента Святой Стражи, ты сразу же оказываешься перед стойкой дежурного серафима, которому ты должен этот ключ-жетон сдать до конца смены.
Нельзя допускать побега демонов. Очень много сил потрачено на их задержание, каждый из них – опасная тварь, и нечего им делать ни в Чистилище, где смертные пытаются исправляться, ни в смертном мире, где еще и слыхом не слыхивали про греховный кредит.
– Доброе утро, мисс Виндроуз, – кивает мне проходящий мимо Катон.
Еще один архангел, еще одно Орудие Небес. Но в отличие от мистера Пейтона, этот архангел довольно спокоен и тираном не слывет.
Катон организовывает все мероприятия по установлению кордона вокруг Полей Распятых, он всегда и везде, есть ощущение, что помимо дара управления водой Небеса подарили ему возможность находиться в тысяче мест одновременно.