Веер с глазами из опала. Принц приказывает
Шрифт:
— Как дядя Огастин? — её снова потревожило сознание долга.
— Он ещё спит, мисс Персис. Шубал сидит рядом с ним, если ему что–то понадобится. Но вы можете на него взглянуть.
Молли открыла дверь комнаты и указала на другую дверь, напротив.
— Мисс Лидия и миссис Прайор внизу, на веранде. Спуститесь по лестнице, а потом прямо…
Персис кивнула и тихо постучала в дверь дяди. Выглянул Шубал. Его седые бакенбарды топорщились вокруг худого лица. Он пропустил девушку, но предупреждающе прижал палец к губам.
Здесь тоже стояла большая
А ведь именно эти глаза делали дядю Огастина таким живым. Вопросительное выражение ярких голубых глаз — первое, что отметила Персис, когда дядя привез её к себе, завершив многолетние скитания по чужим странам. Почему–то она никогда не считала его стариком, хотя он являлся старшим членом семьи, а её отец был намного моложе брата. Девушка смотрела на это худое усталое лицо, на закрытые глаза, и внезапно её охватил страх. Она не могла представить себе будущего, в котором нет дяди Огастина, его суховатого юмора, его острого разума, всегда полного любопытства. Впрочем, он всегда держался довольно отчуждённо, и её привязанность к нему в основном была вызвана благодарностью и чувством долга, но не любовью.
Много ли людей его возраста приняли бы осиротевшую восьмилетнюю племянницу к себе в дом? Он заботился о ней, но всегда держался на расстоянии, окружив себя барьером, который Персис так и не смогла преодолеть.
Впрочем, её положение немногим отличалось от жизни Салли Мэдисон или Кэролайн Бриггс, которые вместе с ней учились в академии мисс Пикетт для юных леди и стали её ближайшими подругами. Потому что Салли и Кэролайн побаивались своих отцов и вообще со страхом относились к представителям старшего поколения.
А дядя Огастин, хоть и держался на расстоянии, всегда был рядом. Конечно, он не делился с племянницей своими делами. И она была очень удивлена, когда он впервые сообщил ей о своём решении отплыть на Багамские острова. Хотя девушка и так догадывалась, что после пожара дела «Рук и Компании» идут неважно. Именно тревога из–за состояния дел и вызвала его первый припадок.
Дядя, казалось, вполне оправился после болезни. Потом объявил, что путешествие в тёплые страны необходимо ему для поправки здоровья. Но Персис подозревала, что его беспокоит не здоровье, а состояние дел фирмы. Мистер Хог, юрист, так часто в последнее время приходил к ним.
А потом поиски на чердаке, поиски какого–то сундучка. Когда его нашли, в нём оказалась только связка старых писем. Но дядя Огастин чрезвычайно обрадовался, увидев их.
Шубал коснулся руки девушки и показал на дверь. Она кивнула и вышла, слуга за ней. Он всегда был молчалив, как и сам дядя Огастин, но сейчас его губы дрожали, и он всё время оглядывался, что ещё больше встревожило Персис.
— Он… он плохо
— Слава Богу, что не умер! — голос Шубала дрожал. — Сердце… доктор боится за него… я знаю. Хотя мне он ничего не сказал. Вы должны поговорить с ним, мисс Персис. Может, вам он скажет правду.
— Я поговорю.
Да, им нужна правда. Врач, возможно, лучший на острове. Но в Ки–Уэсте, конечно, есть ещё лучше. Далеко ли они от этого порта? Можно ли отвезти туда дядю Огастина? Или пригласить врача сюда? Персис вздрогнула, вспомнив бурю. Снова отправиться в море…
— Спасибо, мисс.
Рука Шубала, которой он коснулся дверной ручки, дрожала. Он был очень привязан к дяде Огастину, они столько лет прожили вместе. И эта его заботливость заставила девушку почувствовать себя виноватой. Ведь дядя так много ей дал. Всё, подсказала какая–то частица сознания, всё, кроме самого себя.
— Мисс Рук…
Вздрогнув, Персис взглянула на лестницу. Наверху стояла женщина, такого же плотного телосложения, как Молли, но элегантно одетая в серый муслин. Шляпа с лентами на высокой причёске сидела так, как было модно в прежние времена. Но стиль шляпки лучше современных модных подходит к её круглому цветущему лицу. Женщина имела вид человека, привыкшего приказывать.
— Я миссис Прайор.
Вероятно, экономка, но не прислуга, даже из числа «старших», решила Персис.
Она присела, как перед матерью своей подруги.
— Пожалуйста, скажите, как мой дядя? — если с кем–то врач в этом доме и поделился, то, конечно, с этой весьма компетентной миссис Прайор.
Несколько мгновений женщина оценивающе смотрела на девушку, потом ответила:
— Он старый человек, и здоровье у него не в лучшем состоянии. Буря и кораблекрушение — всё это плохо сказалось на нём. Но я видела много неожиданных выздоровлений. Человек не умирает, пока не придёт его время, а он борется… — слова её звучали совсем не утешительно.
— Врач… он… — Персис не знала, как задать интересующий её вопрос.
— Доктор Виринг — очень хороший врач. У него слабые лёгкие, и поэтому он ещё молодым человеком прожил несколько лет в Панаме. Потом приехал сюда и начал экспериментировать с растениями. Он хочет посмотреть, какие тропические растения могут вырасти так далеко на севере. Капитан Леверетт заинтересовался его проектом и отдал ему островок Верде Ки в качестве сада. Но живёт доктор на острове Исчезнувшей Леди, так что нам всем очень повезло. Поверьте, он хорошо знает своё ремесло.
— Спасибо… — Персис была слегка угнетена. Непоколебимое достоинство миссис Прайор действовало на неё так же подавляюще, как и в академии мисс Пикетт. Она превращалась в школьницу. И такое положение ей не нравилось.
— А теперь, моя дорогая мисс Рук… — домоправительница говорила так же решительно и властно, как мисс Пикетт, когда та собиралась приказать что–то делать «ради собственного блага». — Почему бы вам не спуститься на веранду. Там готова еда. А так как буря кончилась, на веранде гораздо приятней.