Веер с глазами из опала. Принц приказывает
Шрифт:
— Добрый день, молодой человек. Все ещё за работой?
Майкл Карл посмотрел на американца.
— Иагио, иагиар, иагиари, — ответил он.
Эриксон протянул руку и взял книгу.
— Послушайте, — сказал он, — я не хочу, чтобы вы портили мне чай, повторяя этот вздор. Отложите ненадолго. Ведь день работали?
Воображение разыгралось, или действительно американец внимательно за ним наблюдает? Майкл Карл напряженно думал.
— Конечно, — он и в самом деле был занят, но по–своему.
— Тяжелая работа?
— Не очень. Да, кстати, — Майкл Карл вспомнил зеленый конверт.
— Да? — спросил Эриксон.
Но Майкл Карл просто не мог ему ничего сказать. Ведь нельзя сказать человеку, который практически спас тебе жизнь: «Послушайте, вам сегодня пришло письмо, но я потерял его, осматривая ваш потайной ход». Юноша почувствовал, как комок скользнул из горла в грудь. Он уже достаточно испортил положение; единственный шанс — вернуться в проход и попытаться отыскать конверт. А тем временем нужно уйти от американца с его вопросами.
— Так что же? — переспросил американец. — Послушайте, вы не больны?
Майкл Карл побледнел.
— Голова болит. Наверное, мне нужно лечь, — с несчастным видом сказал он. Ему хотелось уйти и подумать. Хромая, он пошел по комнате. И знал, что американец смотрит ему вслед, и дорога показалась длиной в мили.
Лестница тянулась бесконечно. Добравшись к себе в комнату, юноша испытал сильное желание сесть и заплакать. А ведь он не плакал с девятилетнего возраста; тогда полковник отобрал у своего воспитанника собаку, которую он приютил.
Глава седьмая. Совет за работой
Майкл Карл лежал на скомканных простынях и думал, сколько времени пройдет, прежде чем ему снова удастся попасть в потайной ход. Так как он только что лег, а часы внизу пробили пять, ждать придется несколько часов.
В дверь постучали. Майкл Карл не ответил. Он решил сделать вид, что болеет; если промолчать, тот, кто стучит, может подумать, что он уснул, и уйдет.
Но стучавший так не поступил.
— Так в чем дело, приятель? — услышал юноша голос американца. Это показало, что Эриксон по–настоящему озабочен — он называет Майкла Карла «приятель», только когда тревожится из–за него или хочет похвалить.
— Ни в чем, — прозвучал приглушенный ответ из–под простыней. И американец, стоя рядом с кроватью, снова услышал обрывки фраз о головной боли и о том, что нужно выспаться.
Но он крепко взял своего гостя за плечо и повернул к себе, чтобы увидеть его покрасневшее лицо,
— Не глупите. Что–то случилось. Еще совсем недавно вы чувствовали себя вполне нормально. Потом начали что–то говорить мне, и вдруг у вас появилась головная боль. Что произошло сегодня днем?
Майкл Карл начал понимать, что переиграл. Очень трудно лгать американцу. И вообще в глубине души он не хотел лгать.
— Ничего, — снова сказал юноша, и собственный голос показался ему пристыженным.
Американец пожал плечами.
— Ну, раз не хотите говорить, наверное, и не скажете. Но я думал…
Он не закончил предложение, и эта незаконченность подействовала
— Кое–что случилось, — невольно заговорил он. — Но не могу сейчас сказать…
Но американец уже ушел. Майкл Карл повернулся на бок. Если что–то и могло сделать его ещё несчастнее, так это такой молчаливый уход. Эриксон не услышал его слов. Юноша пожалел, что вообще увидел это проклятое письмо и открыл тайну подземного хода.
Майкл Карл строго приказал себе не думать об Эриксоне. Но почему американец спрашивал, как он провел день? Раньше он никогда этого не делал.
Допустим — у беглого принца перехватило дыхание, — допустим, Эриксон знает, что он воспользовался ходом, и теперь хочет посмотреть, сознается ли он. Почему же он не сознался? Хуже, чем сейчас, не было бы, а американец получил бы свое письмо. Наверное, оно очень важное.
Юноша потянулся за шнуром от колокольчика, но потом покачал головой. Он сам пойдет и встретится с Эриксоном в этой несчастной библиотеке. Неловкими пальцами Майкл Карл натянул рубашку, брюки и сапоги и заторопился вниз.
Сбежал по лестнице, но библиотека оказалась пустой. Чувствуя себя неловко, юноша вызвал Жана, потянув за шнур. Он трус, и теперь знает это.
— Где доминде Эриксон? — спросил он.
Маленький человек казался встревоженным.
— Доминде ушел, — медленно ответил он, и, казалось, что–то ещё вертелось у него на языке. Майкл Карл решил, что он собирается с духом, чтобы задать вопрос. Но Жан так и не решился, поклонился и ушел, ни о чем не спросив.
Итак, Эриксон ушел. Появилась возможность пройти в потайной ход, отыскать письмо и вернуться до возвращения хозяина. Майкл Карл едва не побежал к стене, но на этот раз панель не выступала, и он не мог понять, как дверь открывается. Что ж, придется установить это — и быстро.
Юноша запер изнутри дверь библиотеки. Жан и все остальные решат, что хозяин вернулся и занят.
Вернувшись к стене, Майкл Карл принялся внимательно изучать её. Дверная панель была пятая от камина и шестая от угла комнаты. Пять и шесть дают в сумме одиннадцать. Впрочем, это ничего не значит. Или все–таки значит? Каждую панель украшала вырезанная виноградная гроздь.
Все, что он когда–либо читал о потайных ходах и дверях, говорило и о секретных запорах. Юноша потянул за каждую ягодку, потом испробовал различные комбинации ягод и листьев, какие мог придумать, но дверь оставалась закрытой.
Тогда он обратил внимание на панели по сторонам. И когда начал их пристально разглядывать, обнаружил первый ключ. На шестой панели от угла комнаты были вырезаны по прямой линии пять ягод, а на седьмой панели таких ягод было шесть. Решив проверить свою догадку, Майкл Карл нажал на пятую и шестую ягоды. Послышался знакомый щелчок, и потайная дверь открылась.
Фонарик по–прежнему лежал на полке, где он его и оставил, и юноше оставалось только взять его и медленно двинуться по проходу и вверх по лестнице, освещая все углы и каменные ступеньки. Он миновал дверь в темницы и дверь в коридор, но зеленого конверта нигде не увидел.