Веер с глазами из опала. Принц приказывает

Нортон Андрэ

Ульман вслед за Гансом прошел в помещение, где висела упряжь, а мальчишка, разгружавший сено, тем временем держал Леди. Вернулся Ульман с парой седельных сумок в руке.

— Не завезешь ли это главному пастуху, парень? Дорога в горы все равно проходит мимо.

— Конечно, — ответил Майкл Карл, садясь верхом.

Леди настроена была покапризничать, и юноша сразу обнаружил, что нужна твердая рука, чтобы подчинить её.

— Поезжай по этой тропе через сад, — сказал Ульман, — а когда выедешь из него, дай кобыле свободу. До свидания и

удачи тебе, парень.

— До свидания! — крикнул Майкл Карл через плечо. Он не мог дольше сдерживать танцующую Леди, и они резво поскакали по тропе через сад.

Дождь ароматных лепестков обрушился на них, застревая в короткой гриве Леди и на плечах наездника. Даже много лет спустя густой сладкий запах цветов сливы заставлял Майкла Карла вспоминать танцующую кобылу и грязную тропу, вьющуюся меж цветущих деревьев. Не менее мили тропа шла садом, и кобыла пустилась устойчивым галопом.

Майкл Карл удобнее пристроил пальто на луке седла, так, чтобы карман с пистолетом был сверху. Седельные сумки казались пустыми, и он догадался, что они должны послужить чем–то вроде пароля и охранять его в пути.

Миновав ворота, они оказались на каменистой тропе, которая шла через лес, а потом поднималась по горному склону. Кобыла выбирала дорогу изящно, как кошка во влажный день, и, казалось, знала путь. Они въехали в лес, и Майкл Карл обрадовался тени. Полуденное солнце теперь мягко грело плечи.

В лесу стояла такая тишина, что он осмелился посвистеть песню, которую накануне услышал у уличного музыканта. Было темно, и они стояли на балконе с Эриксоном, когда тот музыкант появился на улице. Он играл на скрипке и негромко пел.

— Слушайте, — прошептал Эриксон, схватив юношу за руку, — он поет горскую песню, которую редко услышишь в наши дни.

Мелодия была приятная И сладкая. Когда музыкант проходил мимо, они бросили ему по монете. И вот теперь Майкл Карл пытался припомнить мотив.

Постепенно лес поредел, деревья сменились кустами. Иногда попадались недавно остриженные овцы, их розовая кожа просвечивала сквозь редкую грязную шерсть. Они тупо смотрели на наездника и продолжали пастись. С вершины скалы залаяла собака со спутанной шерстью, оттуда она наблюдала за стадом хозяина.

Собачий лай словно вызвал и самого хозяина. Появился огромного роста человек, плечи которого прикрывала тяжелая овечья шкура. Он молча стоял у скалы, ожидая Майкла Карла. Тот отвязал седельные сумки.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он. Пастух посмотрел на юношу, потом на изношенные сумки. Медленно протянул к ним руку.

— Ты от Ульмана, — проговорил он хрипло; ему как будто редко приходилось разговаривать.

— Да, — только и ответил Майкл Карл. Кобыла нервничала, её тревожила собака, которая оставила свое место, спустилась и бегала вокруг.

— Иди прямо к той длинной вершине, — пастух указал на гору, — увидишь тропу, спускайся по ней к реке. Там скажешь часовому: «Пост Рейн».

В ответ на благодарность он лишь коротко кивнул

и пошел прочь, позвав за собой любопытного пса. Вскоре он скрылся за скалой, унося на плече седельные сумки.

Вскоре Майкл Карл спешился: склон был слишком крут, чтобы заставлять кобылу нести его. Покрепче взяв повод в руку, он начал подниматься. Прошло не меньше часа, прежде чем они добрались до длинной вершины — каменного столба, похожего на гигантскую иглу. Под ним в тени едва виднелась тропа. Должно быть, именно о ней говорил пастух, подумал юноша.

Он немного постоял, отдыхая. Отсюда хорошо были видны в долине Рейна башни крепости и шпиль кафедрального собора. Дальше перед ним расстилались охотничьи угодья загадочного Оборотня. Кобыла вздохнула и начала принюхиваться к тропе, ведущей вниз.

Сев в седло, Майкл Карл вновь послушался указаний Ульмана и предоставил кобыле свободу. Та охотно двинулась вниз. И почти сразу их поглотил лес; деревья были раз в десять гуще и толще, чем по ту сторону горы, но среди них по–прежнему вилась еле заметная тропа. Однако Майкл Карл доверился Леди, а она как будто хорошо знала дорогу. Очевидно, не в первый раз проходила по этому горному пути.

Тени удлинялись, в лесу стало прохладней. Вскоре Майкл Карл с радостью надел кожаное пальто, которое так предусмотрительно захватил с собой.

Кобыла остановилась, принюхалась и уверенно свернула в сторону. За кустами журчал холодный чистый ручей. Лошадь погрузила морду в воду. Юноша спешился и тоже напился из ладоней.

Потом нарвал жесткой травы и растер тонкие ноги и бока лошади. Она спокойно стояла, поэтому он достал салфетку, которую ему дала Марта, развернул её и нашел два толстых сэндвича. Поездка по горам на свежем воздухе придала ему аппетита.

Сунув остатки еды в карман, он взялся за повод и снова сел в седло. Вечерело, тени сгустились. Они продолжили спускаться по склону, кобыла теперь выбирала дорогу очень осторожно.

Лес постепенно редел. Однажды встретилась груда бревен. Видны были следы недавней вырубки. На полянах ещё светило солнце, но кобыла избегала открытых мест и держалась деревьев и зарослей.

Наконец они оказались на ровном месте, и сквозь деревья Майкл Карл различил блеск реки. Он остановил кобылу и склонился с седла, чтобы подтянуть сапоги. Хорошо, что он поживился в королевском гардеробе: брод, наверное, будет глубокий.

И вот они выехали из–за деревьев и оказались на пологом берегу. Кобыла прошла около ста футов вниз по течению, затем осторожно ступила на покрытое галькой речное дно. Почти сразу же земля ушла у неё из–под ног, и кобыла поплыла; вода плескалась у её сильных плеч и неприятно заливала сапоги Майкла Карла.

Так же внезапно, как и потеряла дно, кобыла вскочила на ноги. Она чихнула, вышла на берег, остановилась и встряхнулась, как собака. Майкл Карл, наклонившись вперед, снял сапоги и принялся выливать из них воду. И в этот момент кто–то на берегу негромко произнес: